Сорок одна хлопушка

– Вон пошли! – яростно хлопнул по столу отец.

Голова всклокоченная, лицо грязное, от тела несёт какой-то кислятиной. Ничего странного, что мужчина не в своей тарелке – всё же провёл семь дней в думах на помосте. Я взял сестрёнку за руку, и мы выскочили за дверь.

Мудрейший, вы ещё слушаете, что я говорю?

Погребальный зал жены Лао Ланя устроили в главном зале дома его семьи. На квадратном столике чёрного цвета установлена с виду очень тяжёлая пурпурная урна с прахом. Позади урны на стене – чёрно-белая фотография покойной в рамке из-под зеркала. Голова на фотографии больше настоящей головы жены Лао Ланя. Я смотрел на это лицо, на котором застыла горькая усмешка, и вспоминал, как по-доброму она относилась к нам с сестрёнкой, когда мы столовались у неё в доме, и в то же время недоумевал: как сделали такую большую фотографию? Репортёр, ставший моим собственным корреспондентом, вытягивал длинную шею и снимал в помещении и на улице. Он то изгибался всем телом, то вставал на колени, старался изо всех сил, даже белая рубашка с круглым воротником и напечатанным на груди названием газеты промокла от пота и прилипла к спине. После работы с нами он явно поправился, на плотно натянутой коже лица добавившиеся желваки вспухали изнутри, и щёки стали похожи на два надувшихся кожаных шарика. Воспользовавшись промежутком, когда он менял плёнку, я подошёл к нему и негромко спросил:

– Слышь ты, лошадь дохлая, почему эта фотография такая большая?

Он перестал что-то делать руками и с презрением профессионала по отношению к любителю ответил:

– Так увеличил. Если хочешь, могу сделать твою фотографию размером больше верблюда.

– Но у меня нет фотографии.

Он взял фотоаппарат, направил на меня, щёлкнул и сказал:

– Теперь есть. Через пару дней пришлю вам увеличенную фотографию, директор Ло.

Сзади подбежала сестрёнка с криком:

– Я тоже хочу!

Репортёр направил объектив на неё и щёлкнул:

– Хорошо.

– Я хочу вместе с братом, – добавила она.

Репортёр направил объектив на нас двоих и щёлкнул:

– Готово.

Обрадованные, мы собирались ещё о чём-нибудь поговорить с ним, но он уже повернулся, чтобы снимать дальше. Ворота дома Лао Ланя широко распахнулись, и вошёл какой-то человек. Он был в мятом сером европейском костюме, белой рубашке с почерневшим воротником и галстуком из нитки розового искусственного жемчуга. Чёрные брюки со штанинами, подвёрнутыми одна выше, другая ниже, из-под которых выглядывали пурпурные носки, ярко-красные кожаные туфли, обляпанные коричневой грязью. Он носил прозвище @«Сы Да» – «Четыре Больших»: большой рот, большие глаза, большой нос, большие зубы. На самом деле уши у него тоже были большие, и правильнее было назвать его «У Да» – «Пять Больших». На его поясе был закреплён пейджер; в то время мы называли пейджер «электрическим сверчком», мобильные телефоны ещё были редкостью – на сто ли вокруг мобильник был лишь у Лао Ланя. Большой как кирпич, носить его помогал Хуан Бяо. Поговоришь иногда по телефону, без всяких проводов – очень стильно. В то время пользоваться пейджером было тоже очень престижно, не говоря уже о мобильнике. Четыре Больших, шурин поселкового головы, был также самым известным в наших краях подрядчиком по строительству. В нашем городке он брался за любую стройку – от ремонта дорог до строительства общественных туалетов. Перед простыми людьми он подчёркивал своё превосходство, а вот перед Лао Ланем не смел и перед матерью тоже. Он стоял перед матерью с кожаным портфелем под мышкой, кивал и кланялся:

– Управляющая Ян…

Мать в то время уже была управляющей делами и помощником президента генеральной компании Хуачан, а по совместительству главным бухгалтером мясокомбината. В тот день на ней было чёрное платье с белым бумажным цветком на груди, ожерелье из белоснежного жемчуга на шее, никакой косметики, выражение лица торжественное и благоговейное, взгляд острый – ну просто большой иероглиф в стиле кайшу: строгая траурная речь, величественная сосна.

– Ты сюда зачем явился? – спросила она. – Чтобы вести людей могилу устраивать?

– Рабочие как раз там земляными работами занимаются.

– Тебе и следует там быть, чтобы проследить.

– Я всё время там и слежу, – сказал Четыре Больших. – Это же для президента Ланя – кто посмеет делать кое-как? Только вот…

– «Только вот» – что?

Четыре Больших вытащил из кармана небольшой блокнот и стал листать:

– Управляющая Ян, земляные работы скоро будут завершены, на следующий шаг – постройку склепа – требуются три тонны извести, пять тысяч синих кирпичей, две тонны цемента, пять тонн песка, два кубометра древесины и ещё некоторые другие материалы… Не выделите немного денег вперёд, управляющая Ян?

– Так тебе ещё мало полученного от нашей компании? – нахмурилась мать. – Сколько ещё можно вкладывать в строительство склепа? Ещё хватает наглости рот раскрывать. Сначала аванс, потом окончательный расчёт.