Сорок третий

У главного героя «Сосны при дороге» и «Ветра в соснах» книжное представление о жизни, он витает в облаках — в этом его недостаток? Может быть. Однако писателю совсем несвойственна такая прямолинейность взгляда на жизнь. С большим тактом и художественной убедительностью он показывает, как неразрывно были связаны «высокие категории», мыслить которыми учили героя книги и школа, с самими основами нашей жизни и как именно это сделало Митю Птаха и его друзей непримиримыми, искусными борцами, ведущими войну с фашизмом в самых невыгодных условиях.

Здесь мы и подходим к раскрытию того, что критики называют «романтической возвышенностью» в творчестве Ивана Науменко. Эта возвышенность совсем не предполагает ни исключительности героя, ни сверхоригинальных обстоятельств, обусловливающих его деятельность. Напротив, писатель столь же неторопливо, с большим количеством самых обыденных подробностей рассказывает о том, как мучительно Митя и его друзья обдумывают свою жизнь, свою судьбу, как зарождается в их сознании мысль о необходимости сопротивления. С сожалением отрешаясь от былых представлений о героизме, они без труда проникают в редакцию районной газеты и запасаются шрифтом, а затем, отнюдь не думая о героизме и пренебрегая элементарными правилами конспирации, печатают «неказистую с виду» листовку и расклеивают на торфозаводе. Узнав, что из-за них пострадал учитель, испытывают чуть ли не чувство раскаяния. Да и аммонал они уносят из полицейского сарая в тот момент, когда его никто не охраняет. Решив взорвать мост, Митя действует быстро, собранно, но думает при этом не столько об опасности, сколько о том, как бы не разбудить отца. Большого труда стоило Мите достать для партизан гаечные ключи, но они так и не попали по назначению. И даже самая героическая операция, выполненная Митей и Шурой, — взрыв поезда — не вызвала у них вначале ничего, кроме страха: как бы немецкие собаки не выискали след.

Но за всем этим читатель «Сосны при дороге» постепенно начинает ощущать нечто более значительное — формирование у Мити и его друзей тех качеств, которые позволят им все выдержать, все преодолеть и одержать победу над хитрым и беспощадным врагом (в изображение его писатель тоже вносит много нового, почти неожиданного, такого, что заставляет одного из героев романа сказать: «Днем допрашивают, бьют, а как устанут, играют. И песни поют… Не понимаю я немцев. Человека убьет и поет…»). Оказавшись в немецкой камере пыток, Митя видит, как ломают людей, уничтожают отцов и матерей вместе» с маленькими детьми. Он благоговеет перед такими несгибаемыми героями, как Шелег. Себя же не считает героем: ведь его даже не били немцы! Но он проявляет такое хладнокровие, такую выдержку, такую силу воли, находчивость, упорство, что сразу вырастает в глазах читателя. Вот он выбрался из немецкого застенка. «Митя чувствует себя победителем, хотя его и не пытали. Главное — не испугался. Его не сломили, И не сломят. Просто нужно быть умнее. Он сделал пока мало, но сделает больше, будет бороться…». И мы верим в это.

Вот это умение показать сам процесс пробуждения, рождения, формирования героических качеств в молодом человеке и придает романам «Сосна при дороге» и «Ветер в соснах» ту особенность, которую критики не совсем точно именуют «романтической возвышенностью». Это — и еще абсолютная чистота помыслов, возвышенность чувств его положительных героев, выдерживающих все испытания. Суровые ветры эпохи не выветривают из их душ чувства доброты, сердечности, дружбы, любви. Показательно, что в самых нечеловеческих условиях затаенные чувства Мити и Сюзанны развиваются в большую, возвышенную любовь. Черты «романтической возвышенности» обнаруживаются и в описании картин родной природы. В особенности тогда, когда писатель стремится придать им глубокое философское звучание, поднять их до значения реалистического символа. Таков прежде всего пейзаж с одинокой сосной, проходящий через все произведение и заключающий в себе большой философский смысл. С описания сосны, высящейся у железнодорожного переезда, начинается первый роман. Затем не раз она возникает перед героями наяву, в воображении, во сне. Много дум, то грустных, то радостных, рождает у людей. На последних страницах первого романа этот образ неумирающей сосны позволяет нам философски осмыслить все только что прошедшее перед глазами. Митя, «будто прощаясь с местом, где прошла жизнь, приходит под сосну. Она зеленая, величаво-спокойная. Всплывает в памяти знакомое стихотворение, которые написали немец Гейне и русский Лермонтов: «На севере диком стоит одиноко…». Почему сосна мечтает о пальме и почему от этих строчек хочется плакать?.. Может, сосна родная сестра пальме?

Когда-то, тысячелетия назад, шумели здесь тропические леса. Потом надвинулся ледник, все живое замерзло. Но не погибло. Первой в наступление пошла сосна. Может быть, это та же пальма, которая, спасаясь от холода, слякоти, сменила широкие листья на зеленые иголки?.. И все равно осталась красивой.