Сороковые... Роковые (СИ)

   Фон Виллов выйдя из комендатуры наконец-то порадовался - потеплело, и улицы этого захудалого городишки стали подсыхать, идти до его временного жилья стало намного проще, но желая срезать часть пути, он со своим верным Руди и сопровождающим их автоматчиком, свернул в проулок, что было значительно короче. И пройдя большую часть его, чертыхнулся - посередине была огромная лужа... Навстречу шлепали, не разбирая дороги, два полицая, вдалеке шли два киндера и еле передвигала ноги какая-то бабенка. Герберт подозвал полицаев и в приказном порядке велел срочно засыпать эту лужу.

   -Иначе...

   - Яволь, герр майор! - подобострастно поклонился тот что постарше.

   Фон Виллов махнул им рукой, и они спешно заторопились выполнить его приказ. Герберт пошел вперед, мальчишки дружно поклонились, он узнал их: одного он спас от пьяного мерзавца, а второго, он уже знал, что ребенок немой, он узнал по его необычным глазам, опять забыл, как у этих варваров называется цветок похожий на глаза этого киндера.

   Едва мазнул взглядом по шедшей рядом с забором бабенке... И весь день не мог отделаться от ощущения... что что-то не так было в этой бабенке. Даже не в ней... а вот в чем? Привыкший обстоятельно и четко анализировать - профессия обязывала, он задумчиво и сам на себя злясь, опять вернулся мыслями к этой бабенке. И уже засыпая понял, что было не так в ней... взгляд!!

   Точно!! - дремота в момент слетела с него, - взгляд у неё был... какой-то не такой, а вот какой??Ладно, Герби, надо шлаффен, увидим ещё эту фрау и тогда поймем, что в её взгляде не так.

   Ведь ненависти там не было,это он знал точно.

   Варя понемногу привыкала, нет, она пыталась привыкнуть к этой, такой уродливой ситуации. Полностью отстранив Ядзю Казимировну от дел, Варя отмыла и выдраила всю квартиру до блеска, старалась быть нужной во всем Ядзе. Мальчишки частенько прибредали у Раднево, навястить, а потом и по делу. Варя приучалась ходить, низко опустив голову, но кто бы знал, как это противно и унизительно для человека, объездившего почти всю Европу и побывавшего на разных морях-океанах...

   Появился на базаре новый мастеровой, лудильщик, паял бабам прохудившиеся кастрюли, чайники, чинил примусы, менял черенки у лопат и ухватов, склеил каким-то 'собственноручно сваренным клеем' (клей Момент называется) рассохшуюся прялку известной всему Радневу горластой Явдохи, и понесли жёнки ему всякую всячину. Как матерился про себя Ищенко, ведь эту рухлядь, что несли бабенки, только в музее дореволюционного быта надо выставлять.

   Варя почти никогда не подходила к нему, только издали посматривала на своего стародавнего приятеля, который на самом деле резко похудев, стал выглядеть моложе - для неё. А так, обросший какой-то сивой бородой и лохматый, но с лысиной на макушке, он выглядел мужчиной глубоко за шестьдесят. Гринька же стал у яго постоянным клиентом, он наладился забирать у женок в Березовке, которым некогда было в Раднево идти - Краузе не особо отпускал их с работы, - всякую всячину и таскать у Раднево, у рямонт.

   Полицаи привыкли, что эти два пацаненка мотались туда-сюда, и не особо обращали на них внимание, тем более пацанята вели себя вежливо, издали, завидев немцев ли, полицаев ли, сходили с дороги, снимали видавшие виды кепки и смиренно стояли в сторонке, пока те проходили мимо.

   Открылась через полтора месяца в Радневе какая-то коммерция, её на паях со старшим Краузе открыл малоразговорчивый и угрюмый тип из фольксдойч. Как-то сумел Толик довести до сознания Краузе, что чем больше оборот недорогих товаров, тем больше прибыль, вот и нанял он двух грамотных бабенок из учителок, одной из которых была Варя, резать на маленькие кусочки всякое мыло, расфасовывать в небольшие кульки редкую сейчас, в это время, перловку и пшенку - для обычных покупателей, а приглядевшись к ним, иногда дозволял расфасовку совсем другого товара для господ офицеров, их фройляйн и всяких бургомистров и других прихлебателей.

   Иногда отправлял своих женщин отнести заказ на дом, когда твердо уверился в их честности. Варе же, оставшись наедине, тоскливо говорил:

   -Ох, Варюха, ведь не выдержу - сорвусь, какие они все мерзкие, даже не немцы, те, понятно, сволочи-завоеватели, а вот эти... накипь, гадостные.

   Толик 'подружился' с Фридрихом, поставляя ему водку на разлив - пояснив что водка в бочке, в надежном месте, всю сразу привезти невозможно, ибо сразу же украдут, а он рисковать своим капиталом не приучен.

   Не скажешь ведь Фрицци, что молодежь несколько дней переливала всякую водку из бутылок, что вместе с ними попали сюда, в крепкую деревянную бочку. Леший же посоветовал настоять на разных травах, чтобы были различные настойки, на выбор.

   Встал вопрос - во что разливать. Подумали-подумали и решили не мудрствовать, какие нашлись бутылки этого времени, в те и наливали при покупателях, или просили возвращать их, или покупали у населения.

   Фрицци и Кляйнмихелю спиртное шло в полцены, а то и бесплатно.

   Если Карл начинал ругаться, то Фридрих нехотя отдавал деньги за выпивку.