Сорванец

Шаг за шагом я медленно раздвигал камыши, чтобы ни один стебелёк не хрустнул. В такую тихую ночь сторож сразу догадался бы, в чём дело. Не раз меня пугала то потревоженная дикая утка, то ондатра, мимо норы которой я проходил. Вскоре всё успокаивалось, и я шёл дальше, ещё больше напрягая слух: нет ли поблизости сторожа?

Наконец мои ноги погрузились в ил. Вскоре он доходил мне до пояса. Чтобы меня не было видно, я весь вымазался в иле. Лицо тоже намазал. Продвигаясь вперёд, я почти не вытаскивал ноги, а раздвигал ил животом. Мешок я волочил за собой.

Добравшись до места, я погрузил руки в ил и начал искать рыбу. Если карп лежал на поверхности, он выдавал себя шлёпаньем хвоста. Несколько штук я нащупал прямо в иле и тоже сунул в мешок. Они скользнули в него как по маслу.

Возвращался я тем же путём, что и пришёл. Но теперь мне труднее было переставлять ноги, труднее было пробиваться сквозь ил.

Мешок я придерживал сзади, чтобы рыба не билась и не выдала меня. На краю камыша я остановился и прислушался, не идёт ли мимо сторож. Тишина. Я отвязал мешок от пояса, перекинул его через плечо и скрылся в туманной тьме у запруды.

На другой день я пошёл продавать рыбу. Одну рыбину бабушка зажарила для нас. Ужин удался на славу! Это был икряной карп, и я полакомился им вволю. И бабушка тоже.

После рыбной ловли наступала пора охоты. Утки, зайцы и прочая дичь. Быть загонщиком во время охоты на зайцев — тоже неплохое занятие. Идёшь себе с палкой в руке, по левую руку — стрелок, по правую — стрелок, а ты знай следи, чтобы не выбиться из ряда. Отставать нельзя, и вперёд соваться тоже нельзя, а не то не ровён час, угодишь охотнику под выстрел. Я спускался в каждую ложбинку, продирался сквозь подлесок, улюлюкал и стучал палкой о стволы, чтобы согнать сон даже с тугоухого зайца. Всё равно он не спит, а только того и ждёт, чтобы мы прошли мимо. И куропаток нужно вспугнуть, как бы они ни жались к земле.

Гон начинался в полях. Постепенно строй загонщиков и стрелков приближался к лесу. Выстрел за выстрелом раздавался над краем, одетым в осенний наряд: весь он был в золоте и меди листвы, в фиолетовых сумерках цветущего вереска, в росистых нитях паутины, натянутой между деревьями.

Когда лес остался позади, охотники торжественно разбили привал. Было самое время. Каждый загонщик с трудом тащил двух-трёх зайцев и нескольких куропаток. Всю дичь свалили в одну груду, и началось фотографирование. Снимали то добычу, то охотников, а иногда собирали в кучу и нас, мальчишек-загонщиков. Ни одной своей фотографии с охоты я так и не увидел, но могу себе представить, как я тогда выглядел. Вихрастый мальчишка, штаны измазаны в заячьей крови, ноги синие от холодной пашни.

Когда охотники (пан заводчик, пан староста, стражник, пан директор школы и другие) отдохнули, когда они досыта наговорились о своих охотничьих приключениях, мы начали нанизывать зайцев на шест. Подвесив их за задние ноги, мы положили концы шеста на плечи и тронулись в обратный путь.

Мы были мастера ловить карпов и ондатру, почему же нам и не раздобыть хоть одного зайца? Неужто только старостиха умела его жарить? Бабушка тоже умела приготовить его на воскресный обед, получалось очень даже неплохо.

Застреленного зайца я оставлял где-нибудь у межи, а когда охотничий праздник заканчивался, я возвращался за ним, заворачивал его в мешок и бежал со всех ног домой. После хорошего обеда и мне воскресенье казалось праздником.

IV

Снег уже висел в облаках — вот-вот посыплется. Было самое время одеться потеплее и обуть что-нибудь на ноги. А я ходил босиком до самого конца октября. Когда совсем похолодало, бабушка дала мне чулки, а ещё раньше — деревянные башмаки.

Даже в те времена у мальчишек была своя мода на одежду, но наши мамы и бабушки и не думали обращать на неё внимания.

Что было, то и носили. Это — если было что, а если не было? Ну что ж, где хочешь, там и бери — осень ведь не остановишь.

Кое-что бабушка для меня выпросила. Она тогда прислуживала — кроме прочей работы — у господина податного инспектора; у господина инспектора был сын, а у сына господина инспектора всегда было во что одеться. И вот я унаследовал от него какой-то охотничий костюмчик — зелёный, с костяными пуговицами. Когда сегодня я вспоминаю об этом и пытаюсь представить себе, как я в нём должен был выглядеть, меня всегда разбирает смех.

Сынок господина инспектора носил на шее бант. Я бантов не носил. Сынок господина инспектора носил причёску. У меня голова была острижена наголо. Сынок господина инспектора носил ботинки — я ходил в деревянных башмаках. Можете себе представить мой вид в этом костюме? А самое занятное, что я был младше и меньше ростом сына господина инспектора, и поэтому костюмчик был мне малость великоват. Но бабушка говорила, что это не беда, и убеждала меня, что костюм мне идёт и на будущую зиму будет в самый раз.