Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

В то же время нет оснований сказать, что донацистские правительства Германии ничего не предпринимали с целью исправить территориальную ситуацию, сложившуюся не в немецкую пользу. Предпринимали, притом весьма настойчиво. Поначалу усиленно старались нарушить внутреннее спокойствие в Речи Посполитой, используя внутринациональные противоречия. В этом контексте весьма интересна фактура, изложенная в книге известного в Польше исторического аналитика и журналиста Эугениуша Гуза «Загадки и тайны сентябрьской кампании», в которой автор попытался исследовать не только события 1939 года, но и их давние истоки, их политическую подоплеку. Одна из ее глав называется «Замолчанное покушение с немецким фоном» и начинается словами о том, что в нынешней Польше мало кто знает о попытке убить президента Речи Посполитой Станислава Войцеховского, совершенной во Львове 5 сентября 1924 года во время его приезда в этот город на открытие промышленной выставки. Тогда в карету, в которой восседал глава Польши, из толпы был брошен пакет со взрывчаткой, однако он упал под копыта лошадей военного эскорта, сопровождающего президента. Покушавшимся был 19‑летний украинский студент Теофил Ольшевский, который сразу же подался на запад, и 3 октября его задержал немецкий патруль при нелегальном переходе германской границы. Ольшевский не стал скрывать, что по поручению Украинской военной организации он совершил покушение на президента Войцеховского, тем не менее, вскоре был признан «политическим беженцем».

В Польше тот случай не был предан огласке. В варшавском журнале «Tygodnik Illustrowany», опубликовавшем обширный отчет о выставке, не было сказано ни единого слова об инциденте с главой государства. Даже в воспоминаниях президентского адъютанта Генрика Комте, в которых перечислены тысячи деталей, связанных с такой службой, нет ничего о брошенной в кортеж его шефа бомбе. Точно так же еще три года перед этим польские власти замолчали покушение на самого Юзефа Пилсудского, и тоже во Львове, во время открытия специальных торгов в сентябре 1921 года, которое совершил молодой украинец Степан Федак. Обратившись к межвоенным временам и перечисляя исторические факты, Эугениуш Гуз сообщает в своей книге и о том, что только в тридцатые годы «от рук украинских националистов погибло 36 украинских политиков, заподозренных в коллаборации с Варшавой, а также 25 польских персон». Конечно же, те убийства не оставались без ответа, «в свою очередь правительство Речи Посполитой отвечало умиротворительными мерами и быстрыми судами. На виселице закончило жизнь около ста украинских националистов». В креслах воевод все чаще стали появляться военные люди. Например, в Луцке это место занял генерал Мариан Янушайтис. Полковник Вацлав Костек-Бернацкий возглавил сначала Новогрудское, затем Полесское воеводство на западнобелорусских территориях.

Однако «польская пресса старалась притишить драматическое эхо, стараясь создать впечатление, что ситуация находится под контролем». Говоря точнее, Речь Посполитая «была заинтересована в приглушении в общественном мнении — собственном и заграничном — всяких беспокойств и конфликтов с украинским меньшинством. Культивировалось мнение, что на Восточных кресах (Восточных окраинах. — Я.А.) идет нормальная жизнь». Дескать, все довольны тем, что оказались в польском государстве. Немецкая пресса на эту тему тоже помалкивала, хотя причины были иные — она не желала раскрывать многие факты, суть которых состояла в том, что «без германской финансовой и политической поддержки украинские националисты были обречены на вегетирование», то есть выживание, пишет автор. В реальности же в Берлине настолько были заинтересованы «в польско-украинском конфликте», что «помогали украинцам даже кредитами во имя ограничения польской конкуренции». Но факты такой поддержки со стороны различных структур в Германии «только в небольшой степени были известны властям второй Речи Посполитой».