Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

В связи с упоминанием Парижского пакта, называемого в исторической литературе еще и Пактом Бриана — Келлога, поскольку он был инициирован министром иностранных дел Франции Аристидом Брианом и госсекретарем Соединенных Штатов Америки Фрэнком Келлогом, уточним, что в его основу была положена идея отказа от войны как средства ведения международной политики. Считается, что он стал «первым шагом на пути создания системы коллективной безопасности в Европе». В течение двух лет к нему присоединилось более шести десятков стран. Однако время показало, что ссылка на Парижский пакт в Декларации о неприменении силы между Германией и Польшей на самом деле была камуфлированием реальных намерений. Последующие действия двух стран засвидетельствовали, что главные усилия подписанты направили как раз на то, чтобы принципы коллективной безопасности, зафиксированные в конкретных документах международного порядка, меньше всего оказывали воздействие на этот порядок. Спустя годы известный польский военный историк и полковник артиллерии Ян Цялович в книге «От Костюшко до Сикорского» вынужден был подчеркнуть, что после польско-германской декларации о ненападении каждая страна должна была сама заботиться о своей безопасности и полагаться лишь на себя. Вытекало такое из четвертого пункта подписанного сторонами документа, в котором подчеркивалось, что оба правительства намерены «непосредственно договариваться о всех вопросах, касающихся их обоюдных отношений, какого бы рода они ни были». Даже если «между ними возникает спорный вопрос и если его разрешения нельзя достигнуть непосредственными переговорами», то они и в такой ситуации «на основании обоюдного соглашения» все равно будут искать решение мирными средствами, включая методы, предусмотренные «в других соглашениях, действующих между ними». Так акцентировалась ориентация сугубо на двусторонние договоренности. Затем шло обоюдное уверение сторон, что «ни при каких обстоятельствах они не будут прибегать к силе для разрешения спорных вопросов». Следующий абзац утверждал, что «гарантия мира, созданная этими принципами, облегчит обоим правительствам великую задачу разрешения политических, экономических и культурных проблем образом, основанным на справедливом учете обоюдных интересов». Фактически из всего сказанного вытекало, что исключительно в двустороннем порядке Германия и Польша намеревались решать не только вопросы войны и мира между ними, но и все остальные проблемы, которых к тому времени у них скопилось очень много. Подводило черту под всем сказанным высокопарное уверение, гласящее, что «таким образом отношения между странами будут плодотворно развиваться и приведут к созданию добрососедских отношений». Вдобавок, утверждали подписанты, полученное добрососедство «явится благоденствием не только для их стран, но и для всех остальных народов Европы».

Декларации, конечно же, предстояла ратификация, притом «обмен ратификационными грамотами должен произойти возможно скорее в Варшаве», после чего она будет действовать «в течение десяти лет». Но если по истечении названного срока она «не будет денонсирована одним из правительств», следовало специальное уточнение, то «остается в силе и на дальнейшее время». Еще одно уточнение давало знать, что денонсирована декларация «может быть в любое время… любым правительством за шесть месяцев» до названного в ней срока. Завершался документ традиционной в подобном случае констатацией, что составлен он «в двух экземплярах на немецком и польском языках», и произошло это в Берлине 26 января 1934 года. Обмен ратификационными грамотами в самом деле состоялся в польской столице менее чем через месяц — 24 февраля того же года.

Еще одно сообщение ПТА из Берлина, опубликованное 27 января 1934 года, информировало, что весть о «подписании представителями польского и германского правительств декларации о неприменении силы, после его оглашения германским информационным агентством, быстро разошлась в политических кругах, вызывая большое впечатление», буквально вспыхнувшее не только в сферах многочисленных германских партий и их сторонников. Даже «в здешних кругах зарубежных журналистов подчеркивается, что этот документ своим значением выходит далеко за пределы обычного пакта». Французское агентство Гавас, которое было предшественником современного Франс-Пресс, немедленно сделало текст декларации известным всему миру.