Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Широко разошлось по берлинской прессе и еще одно суждение, о чем в своей телеграмме тоже информировал собственный корреспондент «Kurjera…». Новость о примиренческой польско-германской декларации явилась не только неожиданностью для тех же немцев. На некоторое время она стала и «дезориентацией в немецком сообществе по обе стороны границы». Посыпались вопросы, как быть с «пропагандой в пограничных делах», с недавними утверждениями о «бессмысленности версальских решений». Они ворохом поступали в германское ведомство, занимавшееся иностранными делами, притом не только от общественных структур, а и государственных. Например, Министерство внутренних дел Пруссии специальным письмом в МИД Германии просило развеять «основательные неясности, касающиеся способов и границ пропаганды, допустимой по отношению к Польше». Как потом утверждалось, они стали «сопутствующими издержками», по которым соответствующие пояснения поступили всем, кто ставил подобного рода вопросы. Но 29 января корреспондент популярной варшавской газеты сообщил из Берлина нечто куда более важное. Суть его заключалась вовсе не в том, что декларация предотвратила возможную польско-германскую войну, которой немцы в самом деле опасались, так как польская армия была одной из самых крупных в Европе, в несколько раз превышая германскую по числу штыков и сабель. В таком контексте, если говорить языком цифр, других конкретных фактов, становится очевидным, что это Гитлер спас Германию от польского удара, а не наоборот. Однако не это стало главным в оценке декларации. Корреспондент «Kurjera…» 29 января телеграфировал в свою редакцию, что «по случаю завтрашней первой годовщины прихода Гитлера к руководству правительством часть прессы, делая баланс годичного осуществления им власти, подчеркивает внутреннюю консолидацию и стабилизацию национал-социалистического режима». Оттолкнувшись именно от соглашения с Польшей, сообщал он, одна из газет со всей категоричностью отметила: «То, что еще год назад было невозможно, стало теперь фактом реальным». Свершившееся «является наилучшим доказательством того, что минул временный период, как поначалу смотрели на правительство Гитлера». Польско-германский договор стал «изумительным и ошеломляющим итогом первого года руководства Гитлера!» Важность восклицательного знака, которым заканчивался вывод, подчеркивалась и тем, что как раз назавтра — 30 января 1934 года — Гитлеру предстояло выступать в рейхстаге по случаю первого года своего пребывания в должности канцлера, а польско-германская декларация была единственным достижением в его внешней политике. Говоря другими словами, она помогла Гитлеру удержать власть, а если так, то и по этому поводу не помешает подумать, как могли бы развиваться события в Германии, Европе, если бы не инициатива маршала Юзефа Пилсудского, привезенная в Берлин вновь назначенным польским послом Юзефом Липским.

Конечно же, Адольф Гитлер в своей речи перед парламентариями не оставил декларацию за пределами своего внимания, подчеркнув собственные заслуги в ее подписании. По его словам, когда он принимал правительство, отношения с Польшей были весьма плохими. Существовали опасения, что вражеские настроения укрепятся и могут приобрести «характер наследственный». Потому, мол, он стал искать пути их улучшения с самых первых дней своего канцлерства и исходил из того, что «немцы и поляки должны согласиться с фактом, что живут рядом», а если так, то нужно, чтобы «состояние, которое длится 1000 лет и которое в будущем невозможно изменить, приняло такую форму, из которой обоим народам можно было бы извлечь по возможности наибольшую пользу». Никуда не деться от того, что «и в будущем может существовать разница между государствами», однако «попытки избавиться от нее военными методами не оставили бы из-за катастрофических последствий никаких путей к пользе, которую можно получить». Потому «германское правительство испытало счастье, когда нашло у нынешнего вождя польского государства маршала Пилсудского такое же самое великодушное заглядывание в будущее, которое может быть закреплено в договоре. Германский народ готов и желает в соответствии с духом того договора так выстраивать хозяйственные связи с Польшей, чтобы после бесплодной сдержанности наступило время полезного взаимодействия». Можно не сомневаться, что им подразумевалось полезное именно для Рейха взаимодействие, иначе он к нему не стремился бы с таким рвением.