Сorvum nigrum (СИ)

Так же головы получили Нотт, Гринграсс и Флинт-старший, так как именно их стрелы нанесли смертельные ранения жертвам. Было разрешено забрать себе любую понравившуюся часть от тела, на память так сказать. Я не был склонен брать что-то, так как считал это просто огромной ошибкой. Если вдруг такой сувенир найдут в твоем доме, то само собой появятся вопросы о том, как он туда попал. Мы совершили преступное действие поистине огромной группой, и я не хочу, чтобы хоть что-то могло выдать мое в этом участие. Некоторые отрезали себе по пальцу от тел. Если не ошибаюсь, раньше в доме Блэков была одна вещь, сделанная из мелких косточек кистей рук. Что-то типа «ветерка» или подвески на люстру. Короче говоря я предпочел избавиться от этого, потому что артефактор не нашел ничего сверхъестественного в этой штуке, кроме того, что это были явно человеческие кости. Поступил я по-другому: от каждого тряпичного одеяния отрезал по ленте, сплел из этого браслет и нацепил на запястье.

Взрослые лишь ухмыльнулись, глядя на мои старания. Поразило то, что никто не воспринимал наше развлечение как преступничество, всем было весело и легко, как будто мы по лесу пикси гоняли, а не себе подобных.

— Кем были эти люди? — спросил я Люциуса, когда мы все устроились у костра жарить сосиски.

— Маглы, — ответил он.

— Почему именно маглы? — удивился я.

— А ты бы предпочел пристрелить волшебника? Или оборотня? — ухмыльнулся он.

К нашему разговору стали прислушиваться.

— Нет, конечно. Просто мне кажется это неправильным. Не честным.

— Что же в этом нечестного? — удивленно протянул он. — Мы охотимся так же как и они, без магии. Ну почти, по крайней мере в них не летят заклинания. Маглов много, в отличие от волшебников. Волшебных существ и того меньше. По-моему справедливо то, что мы возьмем несколько обычных маглов для своих нужд. По всему свету они теряются тысячами, умирают целыми пачками и эти четверо капля в море.

Я смотрел на этих людей, которые всем своим видом выражали полное согласие со словами своего Министра и не верил глазам. Для них человеческая жизнь не стоит ровным счетом ничего. Для них убить магла ради потехи — норма. Для меня нет. Убийство должно нести какой-то смысл, потому что если убивать только ради собственного удовольствия, можно стать монстром. Собственно среди самых настоящих монстров я и находился. Мне, человеку, выполняющему поистине ужасную работу, никогда не понять этих людей. Сдается мне, что моя первая «Черная охота» стала последней.

-

Ромильда родила одиннадцатого марта. Девочка была очень похожа на мать, только унаследовала мой цвет глаз. Это было немного странно. Вот я один на этом свете, а вот на нем уже трое Поттеров. Если считать Хесперу и Ариса, ведь технически они тоже Поттеры, то вообще пятеро! Но они принадлежат Блэкам.

В приюте Каркаровых появилось еще две маглорожденные девочки трех и пяти лет. Гермиона попросила меня помочь в некоторых ритуалах, и я несколько дней провел под их крышей. Один раз я стал свидетелем некрасивой сцены, устроенной Ярославом прямо посреди ночи. Он вернулся с очередного задания. Это была групповая операция под руководством Лонгвея — они отлавливали в горах беглого преступника, сбежавшего из-под ножа ритуалиста. Именно поэтому я находился в Приюте — замещал Ярослава. Мы спали в северном крыле дома, так что дети не могли слышать шум, доносящийся из их спальни. А я мог. Никогда бы не подумал, что Ярослав может так опуститься. Он буквально поливал ее грязью, обвиняя во всех грехах. В конце он еще и предположил, что позвала меня она сюда с совсем другой целью. Я постарался прислушаться к нашей связи и с удивлением понял, что ее больше нет. Когда она прервалась я так и не смог определить, но сейчас, лежа в постели в чужом доме, с точностью мог сказать, что она испарилась. Ее больше нет.

Еще несколько минут велась словесная перепалка, затем хлопнула дверь. В гостевую спальню, что располагалась рядом с той, что я занял, кто-то вошел. Судя по всхлипам и тихим завываниям, это была Гермиона. Я не стал ломиться к ней, боясь, что этим лишь сделаю хуже. Немного погодя к ее двери подошел Ярослав, но, немного потоптавшись на месте, ушел, не проронив ни слова. Вскоре затихла и Гермиона, а я до самого утра не сомкнул глаз, размышляя о том, как бы помочь своей подруге, не убивая ее благоверного. Я ушел довольно рано, оставив записку о том, что забыл об одном важном деле. Можешь назвать это трусостью и малодушием, но я не хотел смотреть ей в глаза и думать о том, свидетелем чего стал. Это было их личное дело, практически интимное. Конечно я бы вмешался, если бы ситуация вышла из-под контроля. В семье не может все быть гладко, кто не ругается?

-