Сorvum nigrum (СИ)

Я практически спился, сам себя загнал на обочину жизни и на одном из приемов в доме Каркаровых убил Ярослава. За что? За то, что Гермиона была абсолютно несчастна. К тому моменту у них родилась девочка – София и уже на подходе был мальчик. За день до этого Гермиона рассказала, что Ярослав снова запер ее в доме, рассказывал и показывал всякие ужасы. Не пустил на похороны отца. И я убил его на глазах у всех. Прирезал как свинью – нож в сердце и готово. Все как он учил. Подвоха от почти не соображающего пьяницы он явно не ожидал, чем я и воспользовался. Если бы я его не убил, Гермиона или сошла бы с ума, или наложила на себя руки, что в сущности одно и то же. Я выбрал ее. Уже в камере я думал о том, что поступил опрометчиво, но каждый раз уверялся, что сделал бы так еще раз, если бы представился случай. Никогда не забуду его брезгливое выражение лица, когда я подошел к нему на приеме, и небрежно брошенную фразу: «Иди проспись, Гарри». На самом деле я не был пьян в тот вечер.

Общественность была в шоке, все стали вспоминать о Воланде-Морте и называть меня следующим Темным лордом. Вестники рвали и метали – я убил своего. Меня судили сначала в узком кругу Черных вестников, а затем было показательное судилище в Визенгамоте. Пятнадцать лет лишения свободы без права творить волшебство в дальнейшем и изгнание из мира волшебников. Мою официальную палочку сломали прямо в зале суда. «Ворону» поместили в хранилище артефактов в доме Николаса. Он был вынужден согласиться с наказанием, но как самый главный среди них внес поправку – после отсидки я отрекусь от старого имени, приму новое, буду жить и колдовать, и все равно возглавлю Орден.

Окончательно в себя я пришел только через месяц пребывания в тюрьме. Это было ужасно. Постоянный холод Северного моря казалось поселился во мне навсегда, даже сейчас я вспоминаю об этом с содроганием. Вопреки предрассудкам, в Азкабане не сходили с ума все, только некоторые, кто уже был «того». Вполне вменяемые маги, мы разговаривали во время прогулок на крыше здания, переговаривались сквозь стены и решетки.

Вначале мне напрочь отшибло память. Полгода я не мог вспомнить, что я вообще умею, знал только кто я. Имя и некоторые биографические данные, которые поведали мне другие заключенные. Видимо Сыворотка правды мне досталась отвратительного качества. Мои татуировки спасали меня, за что я ни один раз мысленно благодарил Маркуса, иногда даже лично, посещая его во сне. Дементоры не вызывали грустных мыслей, только приносили холод – татуировки защищали даже от них. Не знаю как Маркус добился такого эффекта, но стены Азкабана не блокировали их магию. Вспоминались уроки Снейпа по очищению сознания. Через полтора года я смог принять анимагическую форму. Когда снаружи потеплело, я решился на побег и мне удалось.

До того, как меня схватили я успел прилично побегать от авроров и собственных коллег по цеху. Пригодились все мои заначки на черный день, я даже Гринготтс посетил и воспользовался портключем Дамблдора, который перенес меня в прекрасное место. Дом, оплетенный вьюнами стоял в тени развесистых деревьев, совсем рядом с озером, только наслаждался этим райским местом я не так долго, как хотелось бы — меня нашли свои же. Но это было потом, а перед этим я, растерянный и испуганный, ввалился в дом своих магловских родственников через кошачью дверцу, и сильно испугал Дадли, когда на вопрос: «Феликс?», превратился в человека. Как оказалось дядя Вернон полгода назад умер от сердечного приступа во время пробежки, а тетя Петуния умирает в хосписе от рака мозга. Сам Дадли, когда продаст дом, переедет к тетушке Мардж, у которой, вместо двенадцати, осталось всего две собаки. Бизнес отца он тоже продал и на эти деньги собирается открыть мясную лавку, когда переедет в другой город. Спустя полчаса и две чашки кофе до меня дошло, что это самое очевидное место, где я мог бы спрятаться поэтому, попрощавшись навсегда и пожелав всего наилучшего, трансгрессировал подальше.

Как я попал в Китай – загадка. Радовало то, что в горах волшебным способом перемещаться нельзя, а добираться от деревни к деревне тяжелый и опасный труд. Это оградило меня от разоблачения и быстрого изъятия. Я старался не волновать магический фон и стал практически сквибом. Еще бы – за десять лет навыки забылись, помнил лишь намертво вбитую школьную программу курса до пятого.