Сorvum nigrum (СИ)

Я уже говорил, что жить здесь было скучно? Так вот, в скуке есть свои прелести: я начал думать и анализировать все, что происходило со мной. С каждым днем я все больше убеждался в том, что меня просто напросто испытывали на прочность. Тренировали, если так можно выразиться. Когда-то давно, практически в прошлой жизни, Николас сказал, что власть имеет один не самый приятный побочный эффект — одиночество. Каждый раз, когда я упоминал слово «друг», он говорил, что у меня никогда не было и не будет друзей, и в этом заключается моя главная жертва. Я не верил ему и как оказалось зря. Он сумел доказать мне, что любой человек способен на предательство, главное знать куда надавить и верно замативировать.

В горах дышалось легко, ведь воздух здесь был чист до безобразия, верно от этого мозги работали как-то по особенному. Я стал размышлять о Питере Петигрю и его предательстве. Мне было неизвестно из-за чего он предал мою семью, я знал только что Темный лорд угрожал ему. Питер был трусом и запугать его ничего не стоило и самому обычному человеку, что уж говорить о практически самом могущественном колдуне того времени. Не подумай что я жалею эту жалкую крысу, свою смерть он заслужил хотя бы тем, что ни капли не раскаивался в содеянном. Из-за него я лишился семьи и нормального детства.

Больнее всего было осознавать, что единственная, кто был мне самым близким и родным человеком с того времени, как я попал в волшебный мир, предала меня. Не просто предала — сдала с потрохами, рассказав о том, что между нами была связь, и что я хотел жениться на ней. Судьи сочли это убийством из ревности, а мое пристрастие к алкоголю, послужило очередным доказательством того, что душа моя была не спокойна и, скорее всего, из-за неразделенной любви. Люциус мастерски манипулировал сознанием толпы и задавал правильные вопросы, умело обходя тему его внезаконной деятельности. Адвокат Николаса блокировал любые другие вопросы, не относящиеся к убийству Ярослава, так что судили меня только за него. Что я говорил под действием зелья я не помнил, но, судя по тому, что меня не приговорили к поцелую дементора, я отвечал правильно.

-

Даже летом здесь не бывало жарко настолько, чтобы ходить в одной рубашке. Я наслаждался солнышком и прохладным ветерком, когда неожиданно почувствовал шевеление на груди. Пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы не выдать своей осведомленности. За мной наблюдал анимаг. Только вот найти его я не мог, из-под ресниц озираясь по сторонам. Сердце бешено колотилось в груди, рука нащупала в кармане небольшой нож, которым я срезал лечебные травы, которые иногда находил по пути домой. Что-то серое метнулось в мою сторону, но я успел выставить нож; тело большой кошки напоролось на лезвие. Спустя секунду на мне лежал истекающий кровью китаец, а над нами возвышался Лонгвей Сию, нежно улыбаясь он произнес:

- Пора, Корвус.

После этого в меня полетело заклинание, и я отключился. Очнулся я прикованный к кровати, рядом на стуле сидел Николас. Время его не пощадило. Он практически ослеп, одряхлел. На стуле сидела фактически мумия. Как он до сих пор функционирует?

- Здравствуй, внучек, - голос прозвучал, словно давно не смазанная дверь.

Его руки слегка тряслись, как и нижняя губа.

- Здравствуй, дедушка, - чуть охрипшим голосом поприветствовал я.

- К сожалению, я не могу разглядеть, насколько сильно ты изменился. Лонгвей сказал, что не слишком. Надеюсь, у тебя нет проблем со здоровьем и психикой в частности?

- Не знаю, - ответил я, немного недоумевая.

Увидев его я приготовился выслушать длинный монолог, в котором Николас будет стыдить меня и осуждать за совершенные действия. К такому повороту событий я был не готов.

- Горный воздух творит чудеса, - улыбнулся он. – Ты наверняка растерян. Мы нашли тебя только тогда, когда в тебе снова пробудилась магия, но решили что добровольное изгнание почти то же самое, что заключение в Азкабане, а тяжелая работа поможет выбить из тебя все оставшуюся дурь. Это даже хуже тьрьмы. Мы дали тебе время остыть и образумиться, пожить своим умом. Все обдумать. Помнишь, я говорил, что обратной дороги для тебя уже нет? Так вот, ты все равно обязан занять свое место. Никто не сможет держать их в узде, никто не достоин. Ни твой сын или дочь, ни близнецы не смогут взять на себя эту ношу. Хочешь ты того или нет – это твоя обязанность. Ради своих детей… Но я прошу тебя, пожалуйста, прекрати сопротивляться. Ты нужен своей стране, своим друзьям. У меня уже почти не осталось сил, Вестники начинают бунтовать. Лонгвей не справится с ними, остальные же не возьмут на себя ответственность. Если наша организация ослабнет и самоистребится, Британию снова ждет война, путь к деградации и вырождению. У тебя все получится. Я учил тебя, но ты и сам хорошо соображаешь. Ты жесток и справедлив – идеальное сочетание. Отдыхай пока что, - он поднялся, опираясь на трость, и пропал в вихре аппарации.

-