Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии

В беседах с клиентами вести речь о структурных компонентах психики вовсе не обязательно, если к тому же клиент с ними незнаком. Чрезмерное их использование в обсуждении ведет к риску расширения интеллектуального понимания за счет эмоционального постижения и трансформации. Однако знание структуры психики полезно для самого психотерапевта (Холл Д. А., 1996).

Интерпретация песочной композиции

Само слово «интерпретация» пришло из английского (interpretation) и на русском языке означает «перевод, истолкование». К сожалению, интерпретация в области психотерапии зачастую понимается как некая техника, когда терапевт знает, что происходит с клиентом, и должен передать ему что-то из своего знания. Понимается даже так, как будто бы терапевт заранее знает о чем-то и, значит, может толковать. Здесь мы используем слово «интерпретация» иначе – в значении «разбирательство и понимание» с учетом неоднозначности и открытости многим значениям. Юнг советовал остерегаться «высоколобых» интерпретаций. Он писал: «Подавляющее большинство людей совершенно неспособно поместить себя внутрь разума другого человека. Это очень редкое искусство, сказать по правде, оно не заходит слишком далеко. Даже тот человек, которого мы ошибочно полагаем нам хорошо известным и который сам подтверждает, что мы понимаем его исчерпывающим образом, в сущности, остается нам чужим. Он другой. И лучшее и наибольшее, что мы можем сделать, – угадывать это другое, считаться с ним и воздерживаться от величайшей глупости – желания его истолковать» (Юнг К. Г., 2010, с. 250).

Юнг считал, что суть дела не в интерпретации образов, а скорее в их переживании. При этом, поскольку интеллектуальное восприятие тоже входит в целостное переживание образов, клиент понимает их. По мысли Юнга, подлинное разбирательство требует переживания и противопоставленной бессознательному сознательной точки зрения (Юнг К. Г., 2010).

Психотерапия – мир парадоксов. Один из них как раз и заключается в том, что после создания песочной композиции ее не интерпретируют. Основная причина состоит в том, что интерпретация, предоставленная клиенту, препятствовала бы спонтанности его творческого процесса и мешала бы ему устанавливать настоящий и личный контакт с бессознательным посредством свободной игры.

Терапевт старается понять композицию в отсутствие клиента. После его ухода он выделяет свободное время, чтобы в тишине посидеть на месте создателя картины, посмотреть на построенный мир его глазами и прислушаться к «посланиям» песочницы. Парадоксально, но даже если терапевт не делится своим пониманием, само построение композиции на подносе несет облегчение и исцеление клиенту, поскольку оно открывает пространство для жизни образов, и начинается процесс внутреннего диалога бессознательного и сознания и поисков своего пути. Композиция предоставляет клиенту возможность соприкоснуться с тем, что было незримым в глубине психического, а теперь стало видимым при свете сознания. Само построение ведет к изменениям и трансформации личности. Но этот процесс может происходить только в том случае, если терапевт обеспечивает защищенные и все же свободные условия. Поэтому раздумья над построениями важны для самого терапевта, так как они приближают к пониманию клиента, а значит, он становится для клиента все более ясным «зеркалом» и более надежным «сосудом», удерживающим безопасное пространство, поскольку роль терапевта – быть свидетелем и принимающим «контейнером» процесса.

Раздумывая над песочной картиной, терапевту важно не расставаться с ощущением недосказанности, ибо ни одна композиция не может быть понята до конца и полностью переведена на логический язык слов. Понимание – это тоже поиск, поиск терапевта, и на этом пути ему каждый раз приходится признавать свои ограничения, когда в ходе размышлений он оказывается в том месте, где обнаруживает «небосвода несведенье, перекрестка поворот», и останавливается, как очарованный странник, перед проявлением души в ее непостижимости.

Амплификация