Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии

Родители не принимали в расчет ее желания и интересы, считая, что они лучше знают, что ей надо. Зоя помнит, как будучи ребенком она просила отца в магазине игрушек купить ей красивую куклу, но он отказался, буркнув: «Что за ерунда!», – а на Новый год подарил ей железную дорогу и не понимал ее расстроенного вида: «Как может не понравиться железная дорога?»

Отец часто повторял: «Пока я тебя кормлю, ты должна делать то, что я говорю». Возражать не имело смысла, мать была солидарна с отцом: «Как ты смеешь обсуждать!»

Мать Зои работала завучем в школе и к своей работе относилась со всей серьезностью. Уже в годы юности, когда Зоя встречала девушек, бывших учениц этой школы, они тепло и с любовью отзывались о матери. С посторонними людьми и сослуживцами мать всегда проявляла себя как приятная в общении женщина. И это оставалось загадкой для Зои, потому что в ее представлении мать всегда была очень молчаливым и замкнутым человеком, до которого невозможно достучаться, понять, чем она живет. Зоя училась в той же школе и помнила, что, когда подходила к маме на работе, та обычно говорила: «Что тебе надо? Иди в класс». А еще для матери было характерным молчать, поджав губы. Когда Зоя пыталась выяснить, что случилось, она раздраженно отворачивалась, и Зоя оставалась в неведении и тревоге: что же произошло? серьезное что-то или пустяк? Однажды, в возрасте восьми лет, Зоя упала с велосипеда и сломала руку. Когда она пришла домой, мать долго и надсадно кричала на нее. Зоя не помнит, чтобы родители хоть когда-нибудь проявляли сочувствие к ней, только безразличие, только критиковали или обвиняли. В детстве Зоя боялась оставаться дома одна, за закрытыми дверями. Когда такое случалось, она отворяла дверь настежь, поскольку опасность для нее исходила не снаружи, а изнутри дома. На одной из сессий Зоя как-то сказала, что у нее не было ощущения, что мама живой человек.

Из приведенной истории жизни можно понять, что в раннем детстве у Зои не было такого заботящегося близкого человека, который был бы доступным, теплым и отзывчивым на ее физические и эмоциональные потребности. В отсутствие должного отзеркаливания и контейнирования, т. е. безопасного пространства, Самость не имеет возможности манифестироваться. Если на ранних этапах взаимодействия мать смотрит на младенца отсутствующим взглядом, то ребенок не видит себя в глазах матери, а точнее, видит, что он как бы отсутствует. Это приводит к ощущению внутренней пустоты в сердцевине Самости. В дальнейшем Зоя была вынуждена не только иметь дело с собственными тревогами, но и быть «контейнером» для тревог, фрустраций, раздражений самих родителей. Ей приходилось быть внимательной к эмоциональному состоянию и потребностям матери и отца, но это не помогло ей заслужить любовь родителей. Она чувствовала себя потерпевшей поражение в этой роли, поскольку ее родители были слишком противоречивыми и недоступными фигурами, чтобы она могла их отзеркаливать. Они остались для нее загадочными людьми, поведение и чувства которых невозможно понять и придать им смысл. У нее практически нет ранних воспоминаний, они начинаются с возраста, когда она уже была «разумным» ребенком, хорошо функционирующим маленьким взрослым. Несмотря на сложные отношения в детстве, ей удалось достичь успехов в школе и в дальнейшем получить два высших образования, стать хорошим специалистом в своей профессии. Зоя имеет обширные знания из разных областей науки, культуры и искусства, у нее есть друзья и семья. Так же как и ее родители, она ценит труд, социальные ценности и достойное положение в обществе. Однако развитие сильной Персоны без доступа к Самости приводит к хорошей адаптации при субъективном переживании внутренней пустоты.

Подобный паттерн психической жизни, проистекающий из неудачи в ранних отношениях с матерью, описан как пограничная личность.

Термин «пограничный» подразумевает широкую разнородную группу пациентов, и нет убедительных свидетельств того, что у таких разных пациентов есть общие специфические черты. Применительно к данному случаю можно предположить такой вариант пограничной личности, при котором хорошая внешняя адаптация сочетается с внутренней мертвенностью.