Сотня свадеб и другие (не)приятности

В целом, несмотря на абсурд происходящего, совет оказался как нельзя более кстати. Сердце просто выпрыгивало из груди, ладони вспотели, колени мелко подрагивали, а равномерный счет помог немного прийти в себя. Картинка расплылась и перестроилась, теперь вместо хаотичных плетений появилась целая система векторов, этакая трехмерная сеть с кучей узлов, ребер и четко выраженных осевых линий.

Вампир прошипел несколько ругательств, выделил одну область изображения и принялся ее увеличивать и детализировать. Алтарь подо мной пошел мелкой дрожью, в углу экрана тревожно замигала алая звездочка.

– Стеф, не молчи, пожалуйста, – взмолилась я, понимая, что тишина и равномерный гул сводят с ума. – Это нормально? Алтарь не взорвется?

– Не должен, – сдержанно отозвался он. – Но мы на максимальной нагрузке, не отвлекай, надо быстро завершить этот цикл и уйти в перезарядку.

Пришлось заткнуть панику поглубже. Пока вроде бы ничего страшного не произошло, верно? И дальше все будет хорошо. А потом кто-то нас заметит и остановит творящееся безумие.

Не знаю, сколько это продолжалось, минуту или час, но вибрации пропали, а картинка изменилась в третий раз, демонстрируя сложную систему взаимно пересекающихся областей самой невероятной формы. Постепенно выражение крайнего напряжения на лице вампира сменилось сосредоточенным спокойствием, а потом облегчением.

На мгновение Стеф поднял на меня глаза.

– Невероятно! Давай-ка с вливанием проверим.

И снова цветные вспышки, гудение. Меня бросало то в жар, то в холод, по телу временами пробегали легкие разряды тока, дыхание срывалось. Один раз я почти отключилась, до того голова закружилась.

– Лена, не молчи. – Требовательный голос Стефа выдернул меня из мутного облака ощущений обратно в реальность. – Как называлась улица, на которой ты жила в своем мире? И какой номер дома.

– Цветочная, пятнадцать «А», квартира сорок шесть. Какая разница?

– Никакой, но если ты говоришь, значит, в сознании.

– Может, тебе еще и спеть?

– Если хочешь.

– Иди ты! Умник.

– Так. – Он удовлетворенно откинулся на спинку стула и прошелся пятерней по вихрам. – Сам себе не верю, но еще одна проверка – и можно будет вздохнуть спокойно.

Он встал и приблизился к алтарю, подцепил чашу, пододвинул ее поближе к себе, вынул из-за пояса кинжал.

– З-зачем тебе ножик? Положи на место сейчас же!

– Ты вида крови боишься? – поинтересовался он, перехватывая мое запястье. – Если да, то лучше отвернись.

– Не смей меня вот этим тыкать! – Я забилась, отчаянно пытаясь вырваться.

– Могу укусить, – предложил он совершенно серьезно.

– Извращенец! Маньяк! Садист!

– Ну как знаешь. – Стеф ловко уколол мой указательный палец, собрал несколько алых капель в чашу и вернул ее в изголовье алтаря. – Ты что, никогда анализ крови не сдавала? Что у вас там за медицина отсталая в родном мире? Тут, правда, все гораздо сложнее, да и сам аппарат выглядит несколько архаично, зато работает без осечек.

Я обессиленно ткнулась затылком в камень и выругалась уже без всяких оглядок на нормы морали. Пусть только выпустит меня – все волосы вырву. И упокою. Не знаю – как, но упокою.

Стеф же внимательно наблюдал за тем, как пентаграмма вокруг алтаря набирает яркость и начинает переливаться всеми цветами радуги. Лицо его побледнело от волнения, он даже губы закусил и, казалось, перестал дышать. Я с удивлением поняла, что вампир взял меня за руку и сжал пальцы так, будто пытался удержать на краю пропасти.

Зеленый, желтый, оранжевый, алый… Кровавые отблески залили фигуру Стефа, перекрасили его лицо и волосы, потушили светлые искорки в глазах.

– Ну же, ну… – простонал он.

Пентаграмма на миг замерла, а затем неохотно потемнела, приобрела сиреневый, синий, голубой и, наконец, белый цвет.

Стеф судорожно выдохнул, выпустил мою ладонь, обхватил себя руками, согнулся пополам и сполз на пол к подножию алтаря. Наступившая тишина резанула по ушам: ни вздоха, ни гудения, даже огонек нигде не щелкнул. Я поняла, что не могу выдавить из себя ни слова. Сердце билось как сумасшедшее, намекая, что секунды продолжают течь, как обычно, но для меня время растянулось и застыло, словно капля остывающего стекла в руках стеклодува.

А потом Стеф засмеялся. Сначала тихонько, но с каждым мгновением смех звучал все отчетливее и громче.

– Да! Да! Да! Я знал!

Торжествующий вопль эхом прокатился по залу, отразился от сводов, рассыпался сотней раздробленных звуков. Вампир вскочил на ноги, подхватил меня, все еще безвольную и ничего не понимающую, и усадил. Обнял, прижался, шумно вдыхая мой запах, потом отстранился и уставился на меня так, будто увидел впервые. Счастье на его лице было таким безмерным, словно ему только что отменили смертный приговор.