Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти

– Может, мне и правда лучше полностью бросить уроки…

Юрико села за рояль и ударила пальцами по клавишам – видимо, проверить, не пропали ли навыки. «Собачий вальс» Шопена. На первых секундах игры она сделала две-три неловкие ошибки, но потом все пошло гладко. По гостиной побежала ласкающая слух мелодия.

– Играю-то еще как подобает…

Идзуми не верилось, что у человека, который извлекает такую грандиозную музыку, могут быть проблемы с функционированием мозга.

– Если ты переживаешь насчет уроков, можно же взять небольшой перерыв. Как почувствуешь себя лучше вернешься, – обнадежил ее Идзуми, осознавая при этом, что едва ли когда-нибудь ситуация будет располагать к тому, чтобы мама снова начала преподавать.

– Ну я сейчас занимаюсь только с одной ученицей – с Мику-тян, младшеклашкой, что тут в доме на углу живет. Возраст как-никак: почти всех учеников я уже отпустила. Да и вы с Каори мне всегда помогаете, уж без денег не останусь, так, может, и правда… – говорила скорее сама себе Юрико.

* * *

Увидев знакомое лицо, девушка тут же воскликнула:

– Идзуми, и правда Идзуми-кун! А ты меня не узнал, да?

Заметив растерянность гостя, она собрала рукой длинные черные волосы в пучок. Теперь привлекли внимание ее узкие длинные глаза, которые сразу всплыли в памяти.

Лицо девушки, конечно, немного округлилось со школьных времен, но форму глаз нельзя было не узнать.

– Миеси, ты?

– В точку! Фамилия у меня только после замужества теперь другая – Хасэгава.

– Это что получается? Ты мама Мику-тян?

– Да, так и получается. – На лице ее блестела радостная улыбка, она широко открыла дверь и пригласила Идзуми зайти в дом.

– Это ж сколько лет уже прошло…

Идзуми сел на диван, покрытый белой накидкой, и провел взглядом по вылизанной до блеска гостиной. Дом – в том же квартале, что у Юрико, но прямо под носом нет других строений и оттого сюда проникает гораздо больше света.

– Мы же с выпускного не виделись. Значит, лет двадцать уже прошло.

Миеси, шлепая подошвами тапочек по полу, приготовила и принесла Идзуми чай. Почувствовался сладкий запах карамели. Вероятно, от поданной кружки с узором в мелкий цветочек.

– Я и не знал, что ты теперь так близко живешь.

– Я, как закончила колледж, сразу вышла замуж. Муж работал в банке неподалеку отсюда, и мы поселились здесь, в доме, который раньше принадлежал его родителям. Потом родилась Мику, и вот уже восемь лет втроем…

Из детской донеслись звуки фортепиано. Турецкий марш Моцарта. Видимо, девочка только разучивала произведение: она несколько раз спотыкалась на одном и том же месте и снова играла с начала такта.

– Да-а, у тебя уже и материнский стаж идет, а ведь ты совсем не поменялась!

– Да брось! Вон как я поправилась, ужас! Ну ладно, ты-то как поживаешь?

– У нас в августе должен родиться ребенок.

– Первенец?

– Да. И я до сих пор не нахожу себе места, не понимаю, что нужно делать. Еще и у супруги в последнее время расположение духа какое-то мрачное, – поделился Идзуми, сохраняя полуулыбку, и поднес кружку с чаем к губам.

– Ты человек славный, у тебя точно все получится!

– Мне часто так говорят. С чего только такое представление?..

– А еще мне говорил, что я не изменилась! Кто-кто, а ты остался все тем же: как тогда был рассудительным не по годам, так и теперь – само благоразумие!

– Ну, дети из неполных семей быстро взрослеют… Впрочем, давай лучше вернемся к настоящему. Эх, почему ты мне раньше не сказала, что вы с мамой занимаетесь?

– Так у меня ни телефона твоего нет, ничего… Ты сильно удивился?

– Ну, неожиданно было…

– Честно говоря, когда мы в школе учились, я восхищалась твоей мамой, – проурчала Миеси и на мгновение вслушалась в звуки фортепиано. Ее дочери все никак не удавалось запомнить последовательность нот. Низкий голос Миеси – точно такой же, каким Идзуми его помнил со школы, – раздался снова: – Касай-сенсей – красивая, элегантная и играет прекрасно. Я мечтала, что когда-нибудь смогу у нее поучиться. Но, к сожалению, свой поезд упустила, поэтому сейчас Мику занимается.

– Вот же! А я тогда даже и не догадывался! Да-а, чуткости во мне нет…

– Да брось, ты чего!

– Мне часто говорят, мол, славный, глядишь, все у тебя получится. Вот только чуткости понять, что что-то должно получиться, мне не хватает.

* * *

Идзуми с мамой переехали в этот городок, когда он был в девятом классе. Юрико арендовала маленький дом, такой, что в нем еле-еле помещался рояль. Здесь она планировала заново набрать учеников и преподавать им фортепиано.

Первый день в новой школе: учитель представил стоявшего перед классом Идзуми, и тот с волнением прошел среди парт пока чужого для него кабинета к своему месту. Как только он сел, сбоку раздался голос:

– Идзуми-кун! Касай!

У девочки, которой принадлежал этот голос, были густые волосы и брови, на белом округлом лице – узкие длинные глаза.

– Да, вы что-то хотели? – откликнулся Идзуми и тут же упрекнул себя: «Ну какой нормальный человек с одноклассницей станет общаться на “вы”!» Чтобы заглушить чувство стыда, он впился пальцами в манжеты школьной формы.

– Ты откуда сюда приехал?

– Из Минамику.