Сотник

Вообще-то он, на секундочку, уже настроился на добрую попойку. К тому же еще стресс от волнения за дочь наслоился сверху. Ну и намерзлись в дороге. С темнотой морозец крепко придавил, будь борода — так вся сосульками покрылась бы.

— Знаешь, Иван Архипович, я уж начал привыкать к сытой жизни подле тебя. А потому мне желательно поберечь твою шкуру.

— Эвон как. А поподробнее? — насторожился Иван.

— Можно. Но не здесь же, — недоверчиво оглядевшись вокруг, произнес Кузьма.

Его смущало именно место, а не Фрол, всем своим видом выражавший недовольство. В конце концов, Карпов ему полностью доверяет. Ведь Копытов был в тот день, когда они прихватили Овечкина.

— Ты не перегибай, Кузьма, — покачав головой, возразил Иван, но потом все же пошел на попятную. — Ладно, давай отойдем вон туда, — наконец указал он в сторону совершенно глухой стены шагах в двадцати от входа на постоялый двор.

— Я насчет того ухаря германского обсказать хотел, — когда они отошли, начал пояснять Кузьма. — Передал я ему все слово в слово, как ты сказал. И про книгу мудреную, и про то, что бережешь ты ее пуще глаза.

— Но тебе что-то не понравилось. Так?

— Не понравилось, — подтвердил Кузьма. — Перво-наперво он не сам по себе. Встречался с одним господином, французом, что раньше при Голицыне пробавлялся. Атталь, этот.

— Уверен?

— Ты своих стрельцов учи из пищали палить, а я свое дело знаю туго, — даже обиделся Кузьма, но продолжил: — Говорили они долго, и по всему видать — добрые знакомцы.

Вот, значит, как. Де Атталь отправляет сотню Ивана на опасное направление, что едва не стоило ему головы. Потом появляется некий немец, в смысле германец, который интересуется Карповым-младшим. А на поверку они оказываются чуть ли не приятелями. Совпадение? Да к ляду такие совпадения!

Нет, конечно, очень может быть, что это и не орден вовсе. Ну мало ли. Что ни говори, а Иван за последние три года прямо-таки фонтанирует идеями. Вроде не планировал выделяться и высовываться, да оно само как-то получилось. Вот и приметил кто-то. Тот же новгородский купец сразу ведь углядел и хотел умыкнуть батю. А как разъяснили ему, что от таких замашек беда может приключиться, тут же изменил тактику. Решил просто секрет выкрасть.

Вот и здесь та же песня. Разве что умыкнуть решили не отца, а сына. Потому как задались справедливым вопросом, какого ляда взрослый мужик разродился идеями под старость лет. Может быть такое? Да легко. Вот только верилось слабо. Вообще не верилось, если честно.

— Так вот, встречались они вчера вечером. Ну что ты так на меня смотришь, Иван Архипович? Мне что, после каждого его чиха бегать к тебе с докладами?

— Извини. Продолжай.

— А поспешил я оттого, что этот германец сегодня мне отдал двадцать рублей. Теперь, выходит, он мне уплатил уже половину оговоренной суммы. Сказал, что вторую половину получу, как только сообщу ему, где и когда тебя можно будет подкараулить одного. А еще у него на квартире появились два бирюка. Слово через губу не выплюнут, но по всему видно, что калачи тертые. Я эту породу знаю. Таким палец в рот не клади.

— А вот это уже интересно. То есть не просил тебя подобрать каких ухарей, а призвал своих бойцов. Ох, как мне это нравится. Кузьма, ты парней-то уже прибрал к рукам?

— Ты про тех двух быков стоялых?

— Про них. Они как, быки быками иль в драке чего стоят?

— Стоят, не сомневайся. Доведется — и против клинка с голыми руками выйдут, и медведя заломают.

— Экий у нас лихой народец.

— Говорил же, в лихих они по случаю. А раньше княжьими боевыми холопами были.

— Ладно, раз так. Я что думаю-то. Негоже заставлять этих красавчиков ждать. Вот сегодня и подставишь нас. Только скажешь, что я не один, а вдвоем со своим сослуживцем. Мол, бражничаем здесь, на постоялом дворе. Захотят — проверят. А домой пойдем известной тебе дорогой, потому как я всегда из Москвы ею возвращаюсь.

— Кхм.

— Чего?

— Ты это, Иван Архипович, и впрямь ведь всегда по одной тропинке хаживаешь. Не дело, — теребя свою бороденку, выдал Кузьма.

— А ты откуда… Ладно, поправлю. Итак, самое удобное место, чтобы меня прихватить, — это во рву. Вот там пускай нас и караулят. Как нам главного отличить?

— Те двое — здоровые бугаи, этот вроде как тщедушен. Только, скажу я тебе, пусть он и рядится под эдакую немочь телячью, и силы в нем достанет, и ловок, шельма, и рука тверда.

— Учтем. Обломы твои пускай где-нибудь с противоположного краю хоронятся и, как только завертится, сразу вступают в дело.

— Иван, — подал голос Фрол.

— Да.

— Ты тех обломов знаешь?

— Кузьма…

— Кузьма Кузьмой, — покачал головой казак, глядя на бывшего нищего, — но я так разумею, что без душегубства тут не обойдется. Да еще ты поспрошать их главного захочешь. Я бы и Кузьму в сторону. Но без него тут уже никак. А вот этих двоих — не надо. Как оно дальше у вас сложится, бог весть, но пока пусть впотьмах побудут. Ты им сказывал, на кого работать будут? — это уже к Овечкину.

— Нет пока, — ответил тот.