Социальные функции священного

47 "Зелье зельем побеждается как природа природу побеждает" [лат.]. Прим. ред. 152 Излюбленными образами являются связывающие и развязывающие оковы: "злобные колдовские узы", "цепь, прочерченная по земле" и т. д. У греков колдовство - это "магический узел" (катабеацос;) и "узы снадобья" (фЛтрокатабеоцод). Та же самая идея более абстрактно выражена в латинском языке словом religio, которое, впрочем, имеет тот же смысл. В заговоре против ряда заболеваний горла, после перечисления технических и описательных терминов, мы находим: Напс religionem evoco, educo, eoccanto de istis membris, medullisT (Marcellus, XV, II)49; religio выделена здесь как некоторое неопределенное существо, смутно представляемый образ, который можно ловить и поймать. В других случаях эффект обряда будет выражаться с помощью образов, соотносимых с нравственными категориями мира, любви, обольщения, страха, справедливости, собственности. Эта идея имеет обычно очень неясные очертания, но иногда спрессовывается в едином четком понятии, выраженном специальным словом. У ассирийцев подобное понятие определяется словом мамит (mamit). В Меланезии эквивалентом мамита является понятие маны, которую рассматривают как результат обряда; у ирокезов (гуронов) - это аренда, которую напускает маг; в древней Индии именно брахман (основа всего сущего) был движущей силой мира; у нас - порча, судьба, заговор и т. п. Сами слова, с помощью которых определяют эти понятия, показывают, сколь далеки были эти понятия от научных теорий. Говорится о конкретных вещах и материальных объектах; наводят чары, раскладывают руны; судьбу очищают, сжигают, топят.

Третий момент нашего общего представления состоит в том, что люди предполагают наличие определенных отношений между предметами и существами, участвующими в обряде. Эти отношения иногда мыслятся как половые связи. Ассирийско-вавилонское заклинание создает образ мистической свадьбы между демонами и образами, призванными их представлять: "Все злое и дурное, что завладело N., сыном N., и преследующее его, если ты мужчина, то он будет твоей женой, если ты женщина, то он будет твоим мужем" (Fossey, LaMagie assyriene, p. 133). Существует множество других способов представить себе подобные отношения. Можно представить, что колдун и тот, кто подвергается колдовству, взаимно принадлежат друг другу. Колдуны могут быть поражены колдовством вслед за своей жертвой, и, таким образом, жертвы влияют на колдунов. Таким образом, можно снять чары, заколдовав колдуна, который, в свою очередь, властен над собственными чарами. Говорят еще, что именно колдун или его душа, иди демон колдуна овладевает тем, кого требуется заколдовать; и именно таким образом осуществляется захват жертвы. Одержимость - это наиболее сильное выражение связи, которая устанавливается между магом и объектом его обряда, простое внушение - наиболее слабое

48 "Я это знамение заклинаю, вывожу, изгоняю из твоих членов и нутра". Прим. ред.

49 Марцелл из Бордо (Марцеллус Эмпирик) - родом из Галлии, служил при дворе Феодосия Великого. Упоминаемый Моссом лечебник составлен в начале V в. Впервые напечатан в 1536 г. Прим. ред.

153

ее выражение. Всегда отчетливо осознается неразрывность связей внутри этого круга, включающего деятелей, тех, кто испытывает воздействие, материалы, духов и цели данного магического обряда. Приняв все во внимание, мы обнаруживаем в магии то, что уже открыли в жертвоприношении. Магия подразумевает смешение образов, без чего, как мы считаем, нельзя себе представить сам обряд. Так же как соединены воедино жертвователь и жертва, бог и обряд жертвоприношения, так и маг, обряд и цель обряда дают единый конгломерат образов, что, впрочем, само является объектом особых представлений. В действительности, каковы бы ни были различия отдельных моментов представлений о сущности магического обряда, они все равно включаются в общую систему представлений, в которой смешаны причины и следствия. Это основная идея магии, немедленная и безграничная эффективность непосредственного творения; это абсолютная иллюзия, майя, как ее назвали индусы. В магии между желанием и его осуществлением нет разрыва. В этом проявляется одна из ее характерных черт, особенно хорошо отраженная в сказках. Все представления, которые мы только что рассмотрели, есть не что иное, как различные формы, разные моменты, если угодно, собственно магической идеи. Последняя, кроме того, содержит и более определенные представления, которые мы попытаемся изложить ниже.

Эти представления мы разделим на персонифицированные и неперсонифицированные в соответствии с тем, присутствует там идея индивида или нет. Неперсонифицированные представления могут быть разделены на абстрактные и конкретные, персонифицированные, естественно, могут быть только абстрактными.