Социология публичной жизни

Главной проблемой исследований, занимающихся данным вопросом, являются взаимоотношения между действенной субъектностью и структурой. В размышлениях на эту тему структура определяется по-разному: от определений, обращающихся строго к социологическому пониманию социальной структуры (о котором мы говорили в предыдущей главе), до понимаемого максимально широко внешнего, применительно к действующему актору, комплекса устойчивых и повторяющихся обусловленностей или ограничений, совместно формирующих в каких-то рамках интенциональное (а не только реальное) протекание определенного действия. Это такая теоретическая проблема, которая чрезвычайно существенна с точки зрения развиваемых в последующих главах концепций гражданства, а также гражданского общества. Ибо если правота на стороне «структурных детерминистов», исходящих из того, что человек в своем социальном измерении детерминирован прежде всего своим местом в социальной структуре, то можно усомниться в понятии гражданства, причем в самой стержневой его сути (иначе говоря, в субъектности и достоинстве человеческой личности, на которых, как мы увидим ниже, построена концепция гражданина и его неотъемлемых и не подлежащих передаче прав).

Принятие такой точки зрения порождает еще одно серьезное теоретическое последствие. Поскольку если мы детерминированы в первую очередь социальной структурой, а наши действия в принципе предпринимаются единственно в горизонте, устанавливаемом нашей социальной позицией (независимо от того, осознаем мы это или нет), то становятся непонятными всякие радикальные общественные изменения (с революциями во главе).

Социальная структура, как серьезный и устойчивый (ибо воспроизводящийся во времени) фактор, который формирует нашу деятельность (хотя и не до конца ее детерминирует), должна выполнять функцию ультрастабилизатора общественного порядка, который в своем длительном существовании должен подвергаться только единичным и, по сути дела, случайным мутациям, ведущим к эволюционным изменениям, незначительным в масштабах единичной, индивидуальной жизни. А ведь из истории мы знаем, что дело обстоит не так. Следовательно, «структурный детерминизм» уже хотя бы на этом основании легко поставить под сомнение. Это, однако, не означает, что социальная структура несущественна. А означает это всего лишь следующее: связи между структурой и действенной субъектностью не столь просты и односторонни, как это вытекало бы из упрощенного структурного детерминизма. Впрочем, даже те из теоретиков, кто делает весьма сильный акцент на структурные детерминанты человеческой деятельности, не забывают, что структура без акторов – это пустое понятие. Уитмейер (Whitmeyer, 1994: 154, passim), к примеру, определяя структуру как сеть взаимоотношений между акторами, а также распределение общественно значимых свойств и черт акторов, констатирует, что социальная «структура концептуально зависит от актора ровно потому, что она причинно воздействует на него». В чем же тогда состоит сложность этих взаимоотношений?

Структуру и субъектность часто трактуют как понятия, оппозиционные относительно друг друга, но также и как взаимно оппозиционные аспекты социальной жизни. В такой трактовке структуру порой рассматривают как внешний – применительно к действующему актору – комплекс ограничений, налагаемых на его автономную деятельность тем социальным контекстом, в котором эта деятельность осуществляется. Гидденс (Giddens, 1984: 176) отмечает, однако, что действующий актор наталкивается не только на структурные ограничения. Ведь наиболее элементарными являются материальные ограничения, вытекающие из характера материального мира и физических свойств человеческого тела. Человек не может парить в воздухе, так как действует сила тяготения. И не в состоянии находиться произвольно долго под водой, поскольку нуждается в постоянном притоке кислорода.

Вторым типом ограничений, которым подчиняется действенный субъект, являются санкции. Это ограничения, вытекающие из карающей реакции других действенных субъектов, функционирующих как в публичном, так и в частном пространстве публичной жизни. Нельзя обокрасть конвой, везущий деньги, не рискуя подвергнуться санкциям карательных органов. Нельзя войти в мечеть в обуви, не подвергая себя санкциям со стороны присутствующих там адептов Пророка. Третьей разновидностью являются структурные ограничения, которые вытекают из контекстуальности действия, а точнее из «заданного», как говорит Гидденс (Giddens, 1984: 176), характера структурных свойств того контекста, где функционирует актор; «заданного» в том смысле, что действенный субъект не может менять эти свойства (равно как и их воздействие) произвольным образом. Нельзя, будучи рабочим с начальным образованием, взяться за исполнение роли преподавателя квантовой физики в университете. Нельзя, будучи слесарем-сантехником, отпускать грехи в конфессионале (исповедальне) и т. д.