Социум

Поверх отчета Елисея из глубины столешницы проявился бланк Службы охраны здоровья сотрудников. «В результате осмотра Лесаны Катериновны, регистрационный номер 678955, установлено…» Буквы корпоративного шрифта складывались в приговор диагноза: «Приобретенная катаракта, вызванная внешними факторами, в частности — солнечным ионизирующим излучением». Факсимиле главврача Центральной клиники и гербовая печать Компании «Эдем» не позволяли надеяться на ошибку.

Елисею снова стало душно. Он перечитал еще раз.

— Выходит, может быть у нее боязнь темноты, — слова плохо лезли наружу. — Выходит, ошибся я, Дормидонт Прасковьевич?

Начальник Службы контроля скомкал салфетку. Стукнул кулаком по столу и подался вперед.

— Ты работу свою любишь, Елисей Аристархович? — прорычал он, вскочил, перегнулся через стол и навис над Елисеем. — Или зря у нас хлеб жрешь? Я тебя из Седьмого округа тоже зря перетащил? — брызгая слюной, бесновался начальник. — За забор захотел? Ты чего тут мелешь?

Елисей все больше вжимался спиной в кресло. Таким он своего шефа за девять лет работы в Четвертом округе не видел ни разу.

— Ты же мой лучший контролер! Я письма рекомендательные писать собирался! Ты куда смотрел, паскудник? Ты сюда, сюда вот, — Дормидонт Прасковьевич увеличил на полстолешницы бланк и грохнул в район печати кулаком, так что взвизгнул пластик, — посмотри!

Елисей отер рукавом пиджака начальничью слюну со щеки и глянул куда велено.

Дата под врачебным заключением была вчерашняя.

— Ты мне врать еще будешь, курва?! — замахнулся Дормидонт Прасковьевич. — Смотрел он медкарту! Ее позавчера не было еще!

Одной капсулы бензо для сегодняшней встречи явно оказалось мало. Елисей почувствовал, как у него начали неметь губы.

— Но это только начало истории, — оскалился шеф и стал похож на псину из-за Стены. — Я уж не знаю, кто эту лярву, мать ее, надоумил, явно кто-то из профсоюза, но она вчера два письма отправила. Первое — в Службу демографического развития, а второе — Генеральному!

Слова начальника с трудом пробивались сквозь звон в ушах. Смысл их доходил до Елисея еще натужнее.

— Все как надо, через Канцелярию зарегистрировала, составлены — не придерешься. Грамотная, холера! — продолжал рычать Дормидонт Прасковьевич. — В Демографию пишет, мол, готова на повторное оплодотворение. А Генеральному — в рамках социальной политики Компании прошу разрешить проведение операции по замене хрусталика на интраокулярную линзу для моей дочери. Из Демографии на радостях подсуетились, и оба письма на стол к Самому. А тот возьми и отпиши — «В работу»!

Ног Елисей уже не чувствовал. Ледяные мураши обглодали кончики пальцев рук и двинулись выше.

— …в итоге звонит мне наш старший и орет: «Вы там в Четвертом вконец охренели! Мышей совсем не ловите? Мы теперь на каждую поломойку будем ресурсы тратить? Я из ваших пайков буду расходы покрывать? Или из своих, может?!»

— И что теперь делать? — едва смог промычать Елисей.

— Делать надо было позавчера, Елисей Аристархович. Работу свою. Хорошо делать. А сейчас переделывать надо, — выплеснув остатки гнева, Дормидонт Прасковьевич удовлетворенно хмыкнул и опустился в кресло. — Твое счастье, что я сводку в Центр не отправил.

— Я не совсем понимаю… — начал было Елисей.

— Дурака валять перестать! — осек его шеф. — Не понимает он! — Дормидонт Прасковьевич широким движением активировал столешницу. Выбрал нужные файлы. — Значит, так, — третья за разговор салфетка порхнула из коробки в его ладонь. — Все упоминания о никтофобии ты сейчас из отчета удалишь. С эсбэшниками нашими я уже согласовал, звукоряд сеанса твоего они подправят, — постукал он указательным о средний палец. — Запись об исправлении файла тоже удалят. И еще — замени в нем обсессию на компульсию, — лицо начальника Службы контроля передернула гримаса отвращения. — Эта гадина мелкая меня за руку схватила сегодня. Хорошо, в перчатках был.

— Вы ее осматривали? — поднял бровь Елисей.

— И мать ее тоже, — кивнул Дормидонт Прасковьевич. — Кто-то же должен работу работать! Мне вот моя работа нравится. А тебе, Елисей Аристархович?

Шах и мат. На обе лопатки. Дальнейшее сопротивление бесполезно. Старый жучара дело свое знал, а в заметании следов ему просто не было равных.

— Я горжусь своим назначением, — глухо ответил Елисей и, уже не скрывая дрожи в пальцах, ввел индивидуальный номер.

Когда все было кончено, начальник Службы контроля выудил из ящика стола фляжку и два пластиковых стаканчика. Поставил один перед собой, второй — прямо на улыбающееся лицо рыжей девчушки.

— Ну вот и славно, — скрутил он крышку и плеснул в оба пахнущую клопами жидкость. — Давай-ка, прими от стресса. А то ты что-то покраснел слегка, — кивнул на отливающий медью датчик эмо-фона Елисея. — Так и до панической атаки недалеко, — хохотнул шеф.

— Никак нет, — криво улыбнулся шутке начальника Елисей. — Я не употребляю седативного.

— Молодец! — похвалил шеф, сливая все в один стакан и поднимая его к потолку. — За стабильность и процветание!

Елисей услужливо кивнул.

Дормидонт Прасковьевич занюхал клопов салфеткой и откинулся в кресле.