Соцветие Лилии (СИ)

— А я ведь даже не подумал спросить, выслали ли тебе значок, — веселился Певерелл, стараясь не хохотать слишком громко.

— Как и я, — оставалось только пожать трясущимися от смеха плечами и дрожащими руками приколоть значок к мантии.

Не то чтобы я так сильно желала быть старостой, нет. Скорее это был очередной пунктик, которого желательно было бы достигнуть. Его отсутствие в моей жизни было бы не критичным, но неприятным. А вот Джеймса в роли старосты я даже как-то и не представляла.

— О, вот вы где! А я-то думал, что ещё не пришли…

Подняв голову, я встретилась глазами с искрящимися весельем глазами Сириуса. И в этот же момент я поняла, что так сильно изменилось в наших отношениях с Джеймсом.

С ним я чувствовала себя так же комфортно, как будто всё ещё оставалась наедине с собой. А вот щемящее чувство одиночества отступало.

***

Весь учебный год — вплоть до наступления экзаменов — прошёл под знамёнами подготовки проекта для принятия в ученичество к мастеру Чар с континента. Мистер Сваровски согласился принять в ученики меня и Певерелла на два года с тем условием, что мы сумеем подготовить парный проект за один учебный год.

— Можете считать, что это проверка, — сказал он при личной встрече в Августе. — Если справитесь, то сможете учиться отдалённо. Нет — значит зарвались вы слишком.

До сих пор думаю, что приняли нас только благодаря фамилиям. Каркаровы были в родстве со Сваровски, а фамилия Певерелл была слишком уж говорящей и слишком уж знаменитой, чтобы игнорировать её.

Именно поэтому весь пятый курс прошёл в подготовке проекта. Мы решили взять за основу Чары проекции. Тема была интересной и, что самое главное, почти незатронутой никакими исследованиями. Подумав, решили привязать к какому-нибудь предмету анимированную картинку. Я-то знала, что это называется «мультфильм», а вот Певерелл о таком даже не догадывался. Пришлось втихаря убегать из Хогсмида во время прогулки по нему, чтобы оказаться в Лондоне и пройти в кино, где всё ещё изредка крутили диснеевскую «Белоснежку» или ту же «Золушку».

Джеймс был очарован. И сказками, и маггловскими кинотеатрами, и даже мной, наверное. Мне безумно нравилось гулять с ним по немагическим улочкам, кутаясь в пальто, заходя в кофейни или книжные, рассматривая обыкновенных людей и говоря о чём-то отвлечённом. В эту осень и зиму мы вместе гуляли по набережным, паркам и скверам, посещали музеи и картинные галереи, черпая всё больше вдохновения для собственной творческой работы, так нужной нам для получения мастерства. Он часто дарил мне милые букетики цветов, я же хранила их под стазисом какое-то время, а потом превращала некоторые в гербарий — подобное хотелось сохранить надолго. После кропотливой работы над цветами, они вставлялись в рамку и отсылались вместе с домовушкой в поместье, чтобы потом, по приезду уже, быть разобранными и развешанными по комнате.

Эти дни были окрашены чем-то светлым, лёгким, но всё-таки бесконечно вдумчивым и грустным.

Мы были пятнадцатилетними детьми, но выглядели намного старше своего возраста. Я — из-за своеобразного перерождения, он — из-за столь раннего принятия Рода.

Конечно, мысли о том, почему он это сделал, проскальзывали. Хотя и отказывалась в это верить до последнего, но происходящее всё чаще и чаще подтверждало мои догадки.

Лилия Каркарова, наследница древнего чистокровного Рода, никогда не смогла бы выйти замуж за Джеймса Поттера, обычного наследника Рода Артефакторов. А вот за Джеймса Певерелла могла.

Магия смогла бы благословить такой брак, так что и отката бы не последовало. А с появлением на свет близнецов всё становилось ещё проще — в конечном счёте образуются две ветви, центральная и боковая — так что Род был далёк от угасания.

Это было всё дико сложно. Голова пухла от информации, все повально готовились к экзаменам, а на нас с Джеймсом висел ещё и дополнительный проект… но это была жизнь. Тяжёлая, безумно интересная, выматывающая, такая многогранная и такая прекрасная.

Рождество тоже стало действительно запоминающимся. Сейчас, когда Джеймс всё ещё жил у родителей и оставался несовершеннолетним по всем магическим законам, поместье Певереллов было запечатано. Но он был полон уверенности в собственных силах, так что именно на это Рождество собирался попробовать его отыскать. Я могла лишь пожелать ему удачи и мысленно быть рядом.

Праздник я отмечала у Эвансов. Ещё в поезде переоделась в маггловский свитер и плотную плиссированную юбку ниже колена, там же накинула пальто и уменьшила свой багаж. Брежнев, моя незаменимая сова, отправился всё же со мной, а вот Кот остался в замке. За ним и приглядывать особо не нужно было — самостоятельное и дико умное существо прекрасно ориентировалось в запутанных коридорах, но я всё же попросила ещё молодого Филча присматривать за ним — кажется, у моего Мефистофеля и его миссис Норис был роман.