Соцветие поэтов

Это был по-настоящему светлый (ох, говорящий псевдоним он взял себе!) и добрый человек, в любую минуту готовый прийти навстречу и помощь другому, не задумываясь отдать не лишнее, а последнее.

Все ювелирные магазины — они твои,
Все дни рожденья, все именины — они твои,
И всех счастливых влюблённых губы — они твои,
И всех военных оркестров трубы — они твои,
Весь этот город, все эти зданья — они твои,
Вся горечь мира и все страданья — они мои.

Это стихотворение как нельзя лучше освещает отношение М. Светлова к человеку. Он готов был отдать другу, возлюбленной всё: радость, смех, песни, счастье. А себе оставлял всю горечь мира и все страданья.

Любовь и интерес к людям вообще, и в частности, к молодёжи, была его жизненным кредо. Поэтому, наверное, он до конца своих дней, несмотря на все физические страдания, оставался молодым. Не зря он писал, что «Предел моих мечтаний, когда-нибудь читатель, наткнувшись на мою книжку стихов, поймёт не только меня, но и время, в которое жил».

В его комнате на стене висел единственный портрет нежно любимого им Маяковского. О Маяковском он говорил всегда с большим уважением, а о его портрете — как о единственной для него ценной вещи, с которой он никогда не расстанется. «Маяковский — это моё прошлое, настоящее и будущее», — говорил он.

Вообще, добрый юмор сопутствовал ему всю жизнь, помогал выживать и не покинул и в последние часы жизни и борьбы со страшной болезнью. Так, например, Светлов считал, «что главный помощник воспитания — юмор». Он говорил, что «свойство всех детей — нарушать установленное». Поэтому он считал, что это нарушение надо показать в смешном виде и продемонстрировать ребёнку, что он в своём нарушении «не столько грешен, сколько смешон». Поэтому, когда его единственный сын Шурик-Сандро (от брака с роскошной Родам Амирэджиби, сестрой известного грузинского писателя Чабуа Амирэджиби) как-то выпил чернила и все были в шоке дома, он спросил: «Ты действительно выпил чернила? Глупо. Если пьёшь чернила, надо закусывать промокашкой».

Вот так — юмор и лукавая усмешка всю жизнь. Давайте смеяться, чтобы не плакать.

Во время войны (хоть он и был освобождён от военной службы) добровольцем ушел на фронт, стал работником военной прессы. Писал очерки, статьи, стихи, корреспонденции. Как-то рассказал об одном эпизоде с неизменной улыбкой…

Однажды получил боевое задание командира. Когда вернулся с задания, командир ему сказал: «Говорят, что был такой огонь, что голову нельзя было поднять?» Я ответил: «Можно было поднять голову, по отдельности».

Светлов воевал на 1-м Белорусском фронте, где, как он говорил, «совершенно непонятным образом взял в плен четырёх немцев». С девятым танковым корпусом дошёл до Берлина.

Рассказывал, как однажды разведчики взяли его с собой в разведку. На обратном пути они попали в артналёт. Светлов вспоминал: «Я нашёл недорытую ямочку. Девять десятых моего туловища было подставлено фашистской артиллерии. Когда огонь утих, я поднялся и пошёл к своим. И вдруг слышу: «Майор! А майор!» Я покорно подошёл. «Это правда, что Вы написали «Каховку»? «Правда». «Как же Вас сюда пускают?» Я был так взволнован, что ушёл, не узнав его имени и фамилии».

Простота, скромность? О, да! Но исключительно не позволял панибратства. Известен один ставший анекдотом случай. Как-то в ЦДЛ к нему подошёл незнакомый начинающий поэт и — то ли от лихости, то ли от смущения (синдром «храброго зайца»!) — стал хлопать Светлова по плечу и развязно называть Мишей. Светлов лучезарно улыбнулся и ответил: «Ну, что вы, молодой человек, со мной так церемонитесь? Называйте меня просто — Михаил Аркадьевич!»

В день своего шестидесятилетия в 1963 году на юбилейном чествовании он сказал: «Хотите, я вам скажу, за что вы меня любите? Вы меня любите за то, что я могу прожить без самого необходимого, но без лишнего не могу. Вы понимаете?»

Прошёл юбилей. Светлов начал болеть. Очень болела нога. Ходил с палочкой, его без конца обследовали.

Откуда бралось его мужество? Разговоры о своём недуге он ещё умел сводить к шутке. Но, увы, болел он давно, терпеливо перенося все немыслимые боли, которыми сопровождалась его болезнь (рак лёгких).

«Зачем, Мишенька, ты куришь? Брось, ведь это вредно тебе», — говорили ему друзья. Это было вскоре после того, как ему удалили опухоль. «Знаете, я решил, если результат анализа будет хороший — брошу. Если нет — зачем лишать себя последнего удовольствия?»