Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Другие впечатления получили русские, выехавшие в Кнютанж, где в качестве чернорабочих влились в интернациональный отряд рабочих сталелитейных заводов (французы, немцы, итальянцы, поляки, чехи). Анонимный автор статьи в русской газете сообщал: после голодной Польши жизнь наладилась необыкновенно хорошо, что обед и ужин в заводской столовой состоит из 2 блюд, стоимостью 6 франков. Рабочие получали мясо и белый хлеб «в неограниченном количестве». Нашли занятие и жены бывших интернированных, занявшись стиркой и починкой белья. Кроме того, женатые русские рабочие получали на содержание жены по полтора франка, на ребенка – по 1 франку в день[1049].

Особое содействие в организации процесса переезда во Францию оказали представитель Верховного комиссара по делам беженцев Лиги Наций в Польше Шарпантье и некоторые русские организации во Франции, которым удалось получить согласие профильных французских властей на прием 1500 человек из Польши. Лига Наций выделила на эти цели средства («фонд на перевозку»): кредит в 232 фунта стерлингов (по 2 фунта на человека) с условием возврата по приезде рабочих во Францию.

В июне 1924 г. на пятой сессии Лиги Наций был поставлен вопрос о передаче беженского дела в Международное бюро труда, связанное с Лигой Наций. Лига Наций пришла к выводу, что на первый план должна быть поставлена работа по расселению русских беженцев в соответствии с потребностями европейских государств в рабочей силе. Русский беженский вопрос признали необходимым деполитизировать. На устройство русских (а также армянских) беженцев в течение следующего, 1925 г., выделили кредит в 203 тысячи франков. В октябре 1924 г. Международное бюро труда приняло беженское дело в свое ведение[1050].

Отправка интернированных из Польши во Францию была одним из первых актов по выполнению намеченной международной программы по расселению русских беженцев из стран их сосредоточения. Осуществление этой задачи потребовало значительной подготовки в течение почти года, когда были получены разрешения польских и французских властей, согласованы их действия, получены заказы на рабочие руки от французских заводов и изысканы средства на переезд рабочих. Первый заказ на русских рабочих из Польши сделал завод Кнютанж во Франции.

Первая партия рабочих (119 человек) выехала из Варшавы 9 февраля, следующие партии рабочих летом 1924 г. перевозили морем через порт Данцига. На проезд рабочих некоторые заводы выслали авансы. Иногда переезд до Франции оплачивали сами беженцы, в этом случае контракт с французским предприятием они заключали только на 3 месяца, вместо 6 или 12 месяцев.

В 1924 г. во Францию при содействии Попечительного комитета выехало 705 рабочих (а также 155 жен интернированных с детьми). Это были бывшие интернированные из лагеря Стржалково и рабочих артелей, которых руководство французских заводов пригласило в качестве «специалистов» (мастеров) и рабочих. Около 100 человек уехали рудокопами на завод Омекур. Лишь в конце 1924 г., в связи с возвращением французских рабочих из Рурского бассейна, запросы на рабочих из Польши временно прекратились.

Вместе с рабочими выехал во Францию и настоятель Тухольской церкви отец Симеон Великанов. Администрация завода в Кнютанже соорудила православную церковь и предложила священнику квартиру и «стол от завода»[1051]. Митрополит Евлогий вспоминал о первой встрече со священником: «Я узнал, что он приехал со своей паствой из Польши работать по контракту на огромный металлургический завод в Кнютанже (около Меца), во главе которого стоит директор monsieur Charbon[1052], французский инженер, в свое время работавший на одном из заводов Донецкого бассейна и свободно владеющий русским языком»[1053].

Митрополит Евлогий особо отметил, что по приезде в Кнютанж группа русских беженцев «расположилась в бараках, выпросив барак и под церковь». «Хор (прекрасно спевшийся еще в Польше), – вспоминал митрополит, – русские рабочие привезли с собой. Церковь быстро устроилась, богослужение наладилось, а хор чудным своим пением стал привлекать в храм французов». От директора завода митрополит Евлогий слышал «самые хорошие отзывы о русских рабочих»: «скромные, честные интеллигентные люди и без претензий»[1054].

В Польше с 1 марта 1924 г. работа Земгора была фактически прекращена: средства из Парижа на благотворительную помощь больше не выделялись. В марте правление Попечительного комитета возбудило ходатайство перед митрополитом Русской православной церкви в Польше и польскими властями о разрешении устроить сбор в церквях всей Польши в «фонд бывших интернированных». Сбор был разрешен, в фонд поступило 2560 злотых. Попечительный комитет рассылал в лагерь Калиш и в артели, в провинциальные благотворительные организации одежду и обувь, которые собирали по всей Европе и в США и через Земгор доставляли в места расселения беженцев. Детские вещи комитет рассылал в русские гимназии, школы и приюты[1055].