Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

В 1924 г. принудительное («насильственное»[1056]) депортирование беженцев из Польши в Советскую Россию было прекращено. Внутренная политика правительства С. Грабского, которое пришло к власти в декабре 1923 г., была нацелена на нормализацию советско-польских отношений, в целях восстановления и развития экономики и стабилизацию валюты. Международная позиция Польши, прежде всего в Лиге Наций, стала ослабевать: польская делегация стала источником постоянных международных споров: с Данцигом, Германией, Чехословакией, Литвой. Французская концепция создания сильного блока государств в Центральной Европе во главе с Польшей дала трещину.

Премьер С. Грабский приступил к смене внеполитической ориентации с французской на британскую. Вскоре после кончины В. И. Ленина британский посланник в СССР Рамзай Макдональд изложил ноту британского правительства о признании советского правительства де-юре, которая на II Всероссийском съезде Советов в феврале 1924 г. была оценена как ключевое событие в истории СССР. Спустя несколько дней Б. Муссолини также признал правительство Советов. 8 марта в Москву прибыл новый польский посланник – Л. Даровский. Из Варшавы он привез проекты железнодорожной и консульской конвенций.

Начало процесса нормализации двустронних отношений напрямую сказалось на положении русских в Польше. В феврале неожиданно для обитателей «промышленного городка» лагеря Стржалково был прекращен отпуск топлива, света и воды. За ранее использованные «коммунальные услуги» польское руководство потребовало оплату. Генерал П. С. Махров, представитель РОВС в Польше, докладывал генералу Е. К. Миллеру, что в этом лагере находились ячейки бывших войсковых частей, сохранялась воинская организация и внутренний порядок, располагалось «правление Союза офицеров в Польше», оттуда «шли все сведения ознакомительного характера» и необходимые распоряжения во все концы Польши к войсковым сослуживцам и членам союза офицеров», «находили приют потерявшие работу»[1057].

Русские офицеры, проживавшие в лагере, составили обращение и представили его польскому руководству. Вследствие этого на основании специального постановления МВД Польши от 13 марта 1924 г. каждый интернированный беженец был признан политическим эмигрантом и получал карты азиля по месту своего нахождения. Эта категория беженцев получила льготу в свободе проживания и передвижения, о чем свидетельствовала специальная отметка на карте азиля.

Однако 7 воеводств на приобретенных землях (Львовское, Станиславовское, Тарнопольское, Волынское, Полесское, Новогродское, Виленская делегатура) по-прежнему были закрыты для проживания и передвижения беженцев, кроме «особых случаев» при наличии согласия на проживание местной администрации[1058]. Эти области были закрыты для всех русских беженцев: обладателей «карт побыта» и «карт азиля»[1059]. Формально азилянты имели возможность переезда на «восточные крессы» с разрешения местных властей, но на практике не могли ее использовать.

В Польше по-прежнему отсутствовало однообразие административной практики в отношении русских беженцев и эмигрантов. Два вида регистрационных документов в Варшаве («карты побыта», «карты азиля») требовали постоянного их продления и регулярной перерегистрации беженца. На местах имело место большое разнообразие дополнительных документов. Иностранные паспорта выдавались только в один конец – обратные визы в них не ставили.

В апреле 1924 г. МВД Польши урегулировало статус иностранцев. Это было связано с результатами переговоров о консульской конвенции и по другим вопросам советско-польских отношений, которые проходили в Варшаве с 4 по 24 апреля[1060]. В начале апреле 1924 г. в Варшаве состоялась конференция глав военных штабов Польши и Франции. На конференцию был приглашен глава оперативного и разведотдела Генерального штаба Румынии Михай Фореску. Польский исследователь рассматривал этот факт как реакцию польского и французского военного руководства на международные успехи СССР[1061].

Консульская конвенция между Польшей и СССР была подписана в Москве 18 июля. В августе 1924 г. МВД Польши объявило регистрацию всех иностранцев, не имеющих определенной государственной принадлежности.

Во второй половине 1924 г. нараставшие проблемы в экономике Польши вылились в глубокий экономический кризис. Безработица в первую очередь ударила по русским беженцам, которых увольняли с работ первыми в случае сокращений. Цены на продукты выросли в 4–5 раз. Многие рабочие на лесоразработках или остались без дела, или работали по два-три дня в неделю. За отсутствием сбыта закрылись русские предприятия кустарей (прежде всего в «рабочем городке» в лагере Стржалково)[1062]. К 1 июня этот лагерь ликвидировать не удалось, так как польским чиновникам, сообщалось в отчете Врангелю о положении беженцев, «оставалось только силой выбросить обитателей лагеря».