Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Приходно-расходная книга НДА, как отметил генерал Симанский, была «составлена лишь перед самой сдачей отчетности в контроль и не велась систематически». В общей сложности контролеры выявили в качестве «неоправданных» расходы на сумму 28 826 318 польских марок (40 % от суммы, полученной Балаховичем из польского бюджета)[480]; а также на 780 тысяч царских рублей и 400 тысяч думских рублей[481]. После финансовой проверки, в феврале 1921 г., РЭК поставил в известность второй отдел штаба военного министерства о том, что генерал Булак-Балахович фактически отстранен от командования и что за его действия комитет «ответственности нести не может»[482].

Результатом проверки стало письмо Б. Савинкова начальнику второго отдела штаба военного министерства Б. Медзинскому от 15 января с просьбой: «Буду Вам чрезвычайно обязан, если Вы, до привлечения капитана Елина к судебной ответственности, найдете возможность посадить капитана Елина за проволоку, но, разумеется, не к интернированным балаховцам, а к военнопленным красноармейцам»[483]. Однако, как свидетельствовали современники и очевидцы событий, Булак-Балахович спас своего завхоза от суда и материальной ответственности, поскольку тот покрывал растраты самого генерала.

Известно, что командир бывшей НДА, генерал Булак-Булахович-старший, не принял близко к сердцу разгром армии. Виктор Савинков, который сопровождал «поход НДА» на восточные территории в чине есаула Донского корпуса, с изумлением писал, что после случившейся с армией трагедии (в боях с частями Красной армии почти 75 % личного состава НДА было перебито[484]) Булак-Балахович «въехал в Варшаву весело, слегка выпивши»[485].

После «похода» «батька» поселился в Варшаве, но жил скромно, «не отказывал в помощи никому (как солдатам, так и офицерам)»[486]. Предметом его экономических интересов стала организация лесных заготовок на выделенных ему польским правительством в качестве концессии участках в Беловеже. В отличие от него младший брат – генерал Юзеф Булак-Балахович в Варшаве «жил роскошно, держал лошадей и автомобиль»[487].

Предметом политических интересов С. Булак-Балаховича продолжала быть деятельность в качестве «вождя белорусского народа». 27 апреля 1921 г. он заключил соглашение с Государственным комитетом Белорусской народной республики (БНР) в лице главы делегации республики в Париже полковника Е. Ладнова и секретаря Президиума Госкомитета БНР Б. Тарашкевича. Госкомитет признал генерала С. Булак-Балаховича «Верховным командующим над всеми вооруженными силами Белоруссии». Стороны признали союз с Польшей и Францией и всеми вновь возникающими государственными образованиями на территории бывшей Российской империи. С. Булак-Балаховича ввели в состав Госкомитета с правом решающего голоса[488].

На белорусских землях Польши («кресах») он начал формирование «боевых отрядов» вдоль линии фронта под названием «рабочих дружин» из числа интернированных в лагерях солдат бывшей НДА, а также всех желающих. С февраля 1921 г. в лагерях интернированных солдат НДА агенты С. Булак-Балаховича развернули агитацию в «боевые отряды». Связь со своими агентами генерал держал через специальных курьеров, которые курсировали до места назначения с проездными документами, выданными поручиком второго отдела штаба Главного командования Польши Блоньским[489].

Основная масса добровольцев в «отряд русских беженцев» по настоянию Б. Савинкова была интернирована в польских лагерях, несмотря на желание польского военного министерства отпустить на свободу 10 тысяч человек из их числа. Русские беженцы в форме военных отрядов, сохранивших боевое деление, оказались в бытовых условиях, мало чем отличавшихся от тех, в которых находились военнопленные красноармейцы. В наиболее благоприятных условиях были размещены только интернированные казаки и армия УНР, поскольку на них польское военное руководство делало ставку в расчете на будущую антисоветскую политику. Таким образом, в Польской республике возник небывалый в истории прецедент: немалый контингент интернированных лиц в статусе беженцев сохранил военное деление и продолжал существовать в режиме военных гарнизонов.

После размещения русских беженцев из числа добровольцев, интернированных в лагерях Польши, польское правительство официально дистанцировалось от ранее строго засекреченной кампании по созданию «отряда русских беженцев» силами военного министерства под непосредственным руководством французской военной миссии в Польше.

§ 2. «Эти подразделения могут представить собой антибольшевистскую силу…» [490]