Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Не удивительно, что в среде офицеров-добровольцев антисоветских формирований Б. Савинкова наградили прозвищем «пиротехник и прохвост»[500]. Глубокое разочарование руководства 3РА в возможностях «польской акции» в целях восстановлении «Великой России» стало причиной того, что бывшее командование 3РА взяло «курс на Германию». Агитацию «в армию германского генерала Гофмана проводит в Берлине генерал Краснов», – сообщал агент второго отдела штаба руководству, а в лагере Остров-Ломжинский этой работой занимается бывший адъютант Краснова полковник Немцов[501].

Отношение польского военного командования к «демократу» Б. Савинкову не изменилось. Опекавший его и его группу полковник Ст. Довойно-Сологуб, который присутствовал на многих заседаниях РПК и РЭК, затем – НСЗРС[502], отстаивал интересы этой группы во втором отделе штаба военного министерства. Большими достоинствами «политической программы» Б. Савинкова полковник считал то, что тот «отстаивает свободную частную собственность», «признает право каждого народа на отделение от России» и «не будучи антисемитом, не хочет работать вместе с евреями»[503].

Когда конфликт между офицерами бывшей 3РА и Б. Савинковым достиг апогея и ситуация в лагерях интернированных обострилась до предела, 29 января в расположение 2-й стрелковой дивизии (форт Стефана Батория) лично прибыл глава французской военной миссии генерал Ниссель. Командующий дивизии и начальник группы интернированных в Торуни генерал-лейтенант граф Пален вручил ему «ходатайство» с просьбой «оказать содействие для передачи интернированной дивизии в непосредственное подчинение польскому командованию»[504].

В обращении к руководству французской военной миссии Пален объяснил эту просьбу полной утратой доверия лично к Б. Савинкову и к его организации и подчеркнул, что ни одно из его обещаний командованию и личному составу 3РА не было выполнено. Так, в период вербовки в русские отряды в Польше, в Риге и Ревеле представитель Б. Савинкова Дикгоф-Деренталь обещал добровольцам «своевременное содержание», «немедленную выдачу обмундирования», «выдачу снаряжения и вооружения на месте формирования», «удовлетворение пищевым довольствием в размере полного фронтового пайка, установленного в польской армии». Поскольку в Польше из-за недостатка средств «формирование дивизии продвигалось очень медленно», то это вызывало у добровольцев чувство «подавленности и подрывало веру в успех».

Теперь, после неудачи по вине Б. Савинкова (в чем был убежден Пален), положение дивизии «исключительно тяжелое, так как приходится жить в сырых и переполненных помещениях, свободный выход за стены форта предоставляется очень незначительному числу лиц», «положенный паек отпускается неисправно». В дополнение ко всему 50 % офицеров и солдат «совершенно не имеют обуви и верхней одежды», что стало причиной расширения эпидемии тифа[505]. Но более всего офицеров бывшей 3РА возмутило намерение Б. Савинкова превратить армию в политическую организацию «с социалистическим направлением» и создать в дивизии «тайные ячейки Союза Возрождения России»[506].

В ответ на этот шаг руководства 3РА Б. Савинков с 1 февраля 1921 г. РЭК свел отряды № 1 и 2 в единую армию[507]. Генерал-майор Пермикин был отстранен от командования и исключен из состава Военного совещания (совета) при начальнике Упин. Одновременно были упразднены представительства бывших армий в Варшаве, а начальник штаба гарнизона лагеря Щепёрно полковник Беляев был прикомандирован к штабу Упин для организации в армии трудовых артелей. Начальник Упин Одинец и начальник штаба Упин Росселевич 4 февраля 1921 г. прибыли в Торунь[508] (форт Стефана Батория), где располагалась дивизия, где уволили генерала Палена и ряд офицеров, подчиненных ему и поддержавших его, со своих должностей[509].

От Одинца во время посещения им лагеря интернированные потребовали участия представителей армии в контроле над расходованием сумм, проходящих через РЭК, выделенных на содержание армии[510]. Офицеры потребовали также секвестра сумм, уже находившихся в распоряжении РЭК[511]. Кроме этого они заявили, что савинковские структуры они не «воспринимали и не будут воспринимать» в качестве русского правительства, а Б. Савинкова – в качестве политического руководителя[512]. От польских властей офицеры потребовали немедленно принять меры «к ограждению частей армии от развала», а каждого ее офицера – «от участи быть ошельмованными РЭК»[513].

Б. Савинков был возмущен таким отношением к своей особе и тем, что «распутинская банда» (руководство 3РА) распространяет слухи о начале записи желающих в польскую пограничную стражу[514]. Причины такого раскола контингента бывшей стрелковой дивизии становятся очевидными при изучении документов.