Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Глава 3 Амнистия рядовому составу антисоветских формирований и репатриация амнистированных беженцев Ноябрь 1921–1924 гг

§ 1. Проблемы начального периода репатриации

В среде польских военных интерес к контингенту бывшего «отряда русских беженцев» совершенно исчез, что крайне негативно отразилось на положении интернированных. В октябре 1921 г. в газете «За свободу» появился ряд публикаций о злоупотреблениях польских военных чиновников и ухудшении положения в лагерях. В частности, сообщалось, что военно-окружной суд Лодзи приговорил унтер-офицера Сковронского к смертной казни за злоупотребления в лагере интернированных под Калишем. Этот приговор бал передан на утверждение начальника государства Пилсудского[756]. Тогда же была опубликована информация из лагеря Тухола от казаков, переведенных туда из лагеря в Острове-Ломжинском. От обитателей тухольского лагеря казаки узнали о погибших там 22 тысячах красноармейцев осенью – зимой 1920/1921 г. от нечеловеческих условий существования[757].

Усилиями Христианской ассоциации молодых людей (YMCA)[758] в лагере Тухола и других лагерях интернированных и военнопленных создавались разного рода формы занятости и досуга. В Тухоле на средства этой благотворительной организации были созданы две футбольные команды: из числа интернированных и «дамская» (в «малом лагере», где проживали члены семей офицеров)[759]. Развивалась спортивная жизнь и в лагерях в Торне, где 2 сборные интернированных по футболу провели «международные матчи» с местными польскими командами, выступившими под флагом YMCA. В форте Стефана Батория интернированные, благодаря американцам, познакомились с новой «американской игрой» – волейболом, неизвестной ранее в России[760].

Польское командование оказывало «исключительное внимание» к обеспечению достойного досуга только для интернированных УНР, преимущественно размещавшихся в лагере Пикулице. Уже в апреле 1921 г. там были образованы спортивный кружок и футбольная команда, которая проводила матчи с профессиональным спортивным польским клубом «Полония». Также на средства YMCA в этом лагере были открыты художественная студия, бесплатный кинематограф, издавались украинские журналы и газеты[761].

Редакция русской газеты «Свобода» («За свободу») знакомила читателей с письмами интернированных, работавших в различных отраслях польского хозяйства (сельское хозяйство, строительство дорог, валка и обработка леса и т. п.). Жизнь и труд в рабочих артелях не регламентировались никакими правилами и нормами, условия договоров не исполнялись, интернированные часто оставались без оговоренных заработков. В то же время «многочисленная администрация благодушествовала за счет своих крепостных, – сообщал бывший интернированный 2-й стрелковой дивизии 3РА П. Федоров, – в дальнейшем преследовала за каждое законное требование, избивая в отдельных случаях, передавая в распоряжение польских властей, обвиняя в большевизме и т. п.»[762].

Протест со стороны интернированных против превышений власти русских командиров и польской администрации жестко преследовался и наказывался. Бывших добровольцев перебрасывали на другие работы, размещая их в худших условиях, вообще прекращали выплаты заработка, отказывали в регулярной выдаче пайка, «людей посылают пилить дрова или пугают высылкой в Совдепию». В таких условиях, сообщал П. Федоров, при отсутствии белья и обуви у рабочих, начинался рост «желудочных и других заболеваний»; медицинскую помощь получить было невозможно, поскольку администрация прекращала выплату госпиталям и больницам за лечение. Так, находившихся в бельгийском лазарете в Беловеже интернированных выписали «на все четыре стороны», «наступающая зима нас похоронит в лесу», – заключал автор письма в газету[763].

В октябре 1921 г. вопрос о положении интернированных лиц в лагерях (беженцев) привлек пристальное внимание представителя Лиги Наций в Польше В. Глоора. Он прожил в России более 10 лет, знал русский язык и понимал все сложности этой проблемы. Положение в некоторых лагерях было исследовано аппаратом представительства с привлечением русских общественных деятелей, информация об этом была отправлена в Женеву Ф. Нансену. Глоор стал инициатором специальной конференции в МИД Польши с участием чинов Министерства внутренних дел, на которой перед польским руководством им были поставлены вопросы о правовом положении интернированных беженцев, об улучшении их материального положения, о необходимости подыскания для них работ в Польше и других государствах[764].