Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

О положении интернированных антисоветских формирований, как и военнопленных красноармейцев, зимой 1921/22 г. было хорошо известно польскому военному руководству. 1 февраля 1922 г. начальник второго отдела штаба И. Матушевский сообщал генералу К. Соснковскому: «Из имеющихся в распоряжении второго отдела материалов, которые получены из переписки интернированных[837] и печати, следует сделать вывод, что факты побегов из лагерей… вызваны условиями, в которых находятся коммунисты и интернированные (отсутствие топлива, белья и одежды, плохое питание, а также долгое ожидание выезда в Россию). Особенно прославился лагерь в Тухоле, который интернированные называют «лагерем смерти» (в этом лагере умерло около 22 000 пленных красноармейцев)»[838].

Казалось, репатриация на родину ставших обузой для польского бюджета беженцев (интернированных антисоветских формирований), могла быть естественным и самым простым выходом из сложившегося положения. Однако командный состав польского военного ведомства проявил особое упорство в противодействии нормальному ходу этого процесса. Процесс репатриации в Россию стал осложняться с первых дней работы смешанной комиссии по репатриации; членам российско-украинской делегации (РУД) польское руководство на местах чинило всевозможные препятствия в работе по выявлению истинного положения в лагерях. Политика, которую проводило военное командование в период работы репатриационной комиссии с контингентом военнопленных красноармейцев в 1921 г., продолжилась и в 1922 г. Уместно напомнить, что начиная с августа 1921 г., делегатов РУД перестали допускать для инспекционных осмотров в наиболее крупные и проблемные лагеря – Стржалково и Тухола[839].

Польская военная власть также чинила препятствия красноармейцам и интернированным в передаче ими достоверной информации о положении в лагерях, жалоб на действие и бездействие чинов польского военного руководства. В ряде случаев практиковались крайние меры: пытки, избиения, насилие и другие наказания тех красноармейцев и интернированных, информация и жалобы которых доходили до членов РУД[840]. Эти действия были не единичны и не случайны, что позволяет говорить о сознательном противодействии военного командования и польской делегации смешанной комиссии работе РУД по репатриации амнистированных беженцев.

Факты говорили сами за себя. В лагере Стржалково сразу после получения информации об объявлении амнистии, в декабре 1921 г., 800 интернированных выразили желание вернуться на родину. В наказание за это всю зиму 1921/22 г. они провели в «изоляции без постельного белья и постельных принадлежностей». В лагерях Щепёрно и Калиш 12 января 1922 г. лагерная администрация объявила запись желающих амнистированных выехать на родину. В результате все 100 человек, изъявивших желание выехать, были посажены под арест и лишены пайка[841].

24 февраля 1922 г. за желание вернуться в Россию в лагере Стржалково группа интернированных была избита. В их числе, в частности, были бывший штабс-капитан Липовецкий, бывший товарищ прокурора Русанов, бывший штабс-капитан Козловский и другие. РУД зафиксировала также, что 1 марта в том же лагере и по той же причине были избиты «советские граждане Жуковский с сестрой, Коренко с женой и другие». РУД располагала и другими фактами избиения польским руководством лагерей лиц, желающих вернуться в Россию[842].

Документы Архива внешней политики РФ свидетельствуют, что РУД и полномочное представительство РСФСР в Варшаве следовали букве Соглашения о репатриации и отстаивали интересы всех российских граждан без разделения их на категории и по политическому принципу. В ноте от 5 января 1922 г. полномочное представительство выразило «категорический протест против невероятных условий содержания, против издевательств и жестокостей, применяемых к российским гражданам»[843].

13 февраля 1922 г. советское полномочное представительство в Польше от имени советского правительства вынуждено было направить в МИД Польши ноту с просьбой принять меры по облегчению репатриации «бывших солдат армий, сражавшихся против России и ныне находящихся интернированными в лагерях Польши», если они добровольно выразят на это согласие. В ноте было подчеркнуто также, что, вопреки статье V Рижского мирного договора, в лагерях имеют место «военные формации, сохранившие свою военную организацию и находящиеся под руководством и влиянием враждебных России организаций»[844].

17 февраля ноту в МИД Польши направило полномочное представительство УССР. Оно обратило внимание на присутствие в лагерях в Польше интернированных бывшей армии УНР «как отдельной группы войск», с сохранением воинского деления, назначений и прочего. Полномочный представитель УССР в Варшаве поставил вопрос о передаче лагерей Калиш, Щепёрно и Стржалково в ведение РУД[845].