Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

Персональные кампании, нацеленные на признание ветеранских заслуг, не были изолированными причудами отдельных личностей; это явление в послевоенном советском обществе стало массовым – и поэтому его можно считать наиболее осязаемым свидетельством, подтверждающим существование «сообщества заслуживающих». В определенные моменты реакция ветеранских масс формировала необходимый контекст для серьезных политических сдвигов. Впервые это произошло в 1956 году, когда отклики ветеранов, поступавшие как изнутри, так и извне только что созданного ветеранского объединения, подтолкнули партийно-государственное руководство к тому, чтобы признать необходимость представительства ветеранских интересов внутри страны[967]. Советский комитет ветеранов войны стал главнейшей трибуной, на которой озвучивались ветеранские претензии на особое отношение, становившиеся все громче по мере утверждения в 1960–1970-х годах культа войны. В 1963 году инвалиды войны в рамках своей секции СКВВ смогли наконец начать обсуждение «всех волнующих вопросов»[968]. В 1966 году, накануне XXIII съезда КПСС, ветераны со всего Советского Союза засыпали СКВВ своими ходатайствами и жалобами. Они просили помочь отредактировать их прошения, прежде чем представить их съезду, но довольно часто слышали в ответ, что их претензии «необоснованны»[969]. Фронтовики обращались также в республиканские советы ветеранов, пока те еще существовали[970], хотя ведущим центром, где обрабатывались ветеранские запросы, стала находящаяся в Москве штаб-квартира СКВВ. Между 1973-м и 1977 годами количество писем, поступавших в СКВВ, почти удвоилось: в среднем за этот период организация получала около 25 500 писем в год. Кроме того, ежегодно ее кабинеты, находившиеся на Гоголевском бульваре, лично посещали 6700–7500 ветеранов. Подобным просителям нередко приходилось ждать по четыре-пять часов в компании трех или четырех десятков других ветеранов, толпившихся на небольшом «пятачке» перед зданием СКВВ[971]. И это число не уменьшалось. Например, в 1977 году комитет получил около 30 000 писем, а его сотрудники побеседовали с 6000 просителей, явившихся на личный прием[972]. Половина обращений пришлась на долю московского отделения СКВВ, персонал которого вынужден был ежедневно заниматься обработкой входящей корреспонденции; главная задача заключалась в том, чтобы рассортировать ветеранские требования на «справедливые» и «необоснованные»[973].

Как только ветеранскому сообществу разрешили расти организационно, усилия по созданию сильной организации вобрали большую часть энергии наиболее активных членов «сообщества заслуживающих». Это неудивительно: ведь привилегии лишь отчасти представляют собой нечто материальное. Столь же важным был их символический аспект – особый статус, доставшийся ценой страданий за долгие и кровавые военные годы. Само наличие организации также стало своеобразным признанием особого статуса; она, среди прочего, предоставляла символические вознаграждения за жертвы, принесенные во имя страны – в частности, позволяла ветеранам рассказывать о героическом периоде своей жизни. В борьбе за организацию, как и в борьбе за привилегии, отразилось стремление ветеранов к общественному признанию.