Читаем Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991 полностью

Со стороны могло показаться, что теперь ветераны действительно превратились в самую настоящую статусную группу. Социальное последствие войны – появление внутри советского общества «нового социума» – было наконец признано официально, а «сообщество заслуживающих» интегрировалось в советскую систему. Многие из тех, на кого распространялись вводимые привилегии, восприняли подобный поворот с удовлетворением. Хотя оставались и такие, кто считал, что постановление не предоставило ветеранам «практически никаких материальных привилегий»[989], общий тон писем, поступавших в редакции «Правды» и «Известий» в декабре 1978 года, изменился с требовательного на благодарный: «Многие ветераны благодарят партию и правительство за меры по дальнейшему улучшению их материально-бытовых условий»[990]. Вскоре, однако, оптимизм сменился разочарованием, поскольку все большее число ветеранов приходило к осознанию того, что постановление, по сути, их никак не затрагивает. Причиной этого были юридические нюансы, скрытые во втором пункте постановления № 907, где устанавливалось, кто именно в трактовке документа является «участником войны». Двумя ключевыми терминами здесь оказались «военнослужащие» и «действующая армия»[991].

Суть дела заключалась вот в чем. Все лица, которые официально входили в «гражданский» персонал, обслуживавший армию (так называемые «вольнонаемные»), остались за рамками нового нормативного регулирования, причем независимо от того, насколько близко от линии фронта протекала их служба. Кроме того, с точки зрения авторов постановления, «участниками войны» считались только люди, служившие в «действующей армии». В свою очередь, кто состоял, а кто не состоял в рядах «действующей армии», устанавливалось списком воинских частей, который был разработан Генеральным штабом Советской армии в связи с пенсионной реформой 1956 года. В частности, из этого списка выпали многие фронтовики, награжденные медалью «За победу над Германией» 1945 года, а также юбилейными медалями, вручавшимися по случаям 20-летия, 25-летия и 30-летия Победы[992].

Ветераны, которые оказались «выпавшими» из знаменитого постановления, были крайне возмущены. «Как же так: я был на Западном, Северо-Западном, Брянском, Донском, Сталинградском, Центральном, Втором Украинском, Третьем Белорусском, Первом Белорусском фронтах <…>, – писал один из них Брежневу, – и я, оказывается не участник войны?»[993]. «И почему те льготы, о которых говорится в последнем постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР, не распространяются на всех участников войны?» – интересовался другой[994]. «Почему не считаются участниками Великой Отечественной войны вольнонаемные? Почему льготы участникам Великой Отечественной войны не распространяются на участников войны с Японией в 1945 году?» – негодовал третий[995]. Целые группы ветеранов, например, железнодорожники, тоже писали письма «наверх», требуя объяснить, почему их исключили из «сообщества заслуживающих»[996].

Сохранявшееся на протяжении следующего десятилетия давление со стороны «сообщества заслуживающих» вызвало двойственный эффект: с одной стороны, множились категории граждан, включаемых в привилегированную группу, а, с другой стороны, у тех, кто уже входил в нее, появлялись все новые привилегии. Оба процесса управлялись логикой подобия – в то время как одни фронтовики, поначалу исключенные из группы, утверждали, что они ничем не отличаются от других ветеранов войны и поэтому достойны включения, другие фронтовики, уже попавшие в группу, желали обретения точно таких же привилегий, которыми уже располагали иные ее участники. Первый процесс особенно хорошо задокументирован в случае военных корреспондентов – одного из разрядов «вольнонаемных», не попавших в категорию «участников войны»[997]. Их согласованные лоббистские усилия привели к тому, что 27 февраля 1981 года всех «вольнонаемных» ввели в состав нового статусного сообщества[998]. За ними, как видно из таблицы 8.1, последовали другие группы. В тот же период расширялся набор привилегий, предоставляемых ветеранам. Уже 25 августа 1979 года беспроцентные ссуды стали выдаваться не только на индивидуальное, но и на кооперативное жилищное строительство; кроме того, были отменены выплаты по ссудам, предоставленным до ноября 1978 года[999]. 1 мая 1980 года к льготам, установленным в 1978 году, добавились новые: среди них были приоритетное выделение жилья и 50-процентное снижение подоходного налога[1000]. В 1980–1990-х годах «круглые» годовщины, связанные с Днем Победы, отмечались раздачей дополнительных привилегий: в частности, повышением пенсий, улучшением медицинского обслуживания, доступом к кредитам на особых условиях, бесплатным проездом в общественном транспорте и так далее[1001]. Причем список мог расширяться и в дальнейшем.


Таблица 8.1. Процесс расширения категории «участник войны»

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги