Советский век

Как показала Зива Галили, меньшевики делились на несколько течений [114]. Некоторые из тех, кто работал в правительстве, пересмотрели свои предреволюционные позиции.Другие работали в Советах и действовали на основании прежних идей. Было также меньшинство, возглавляемое интернационалистами, которые поддерживали Советы, но были против участия социалистов во Временном правительстве, что представлялось им слишком серьезным отступлением от марксизма.

Конституционные демократы (кадеты), возглавляемые историком и политиком Павлом Милюковым, с самого начала хотели сохранить монархию, для того чтобы избежать революции. Начиная с мая они просто «ушли» (как это называл Милюков) либо отказались от ответственности за события как партия, симпатизируя генералу Лавру Корнилову, когда тот совершил попытку свержения правительства Керенского.

Они страстно желали сильного правительства, которое справится с хаосом, угрожающим поглотить страну. Милюков подчеркивал, что оно не должно быть военной диктатурой, однако предлагал, чтобы Корнилов занял место Керенского, которого он считал слабым. Таким образом, кадеты полагались на генерала-монархиста, чтобы восстановить порядок, а затем, когда позволят обстоятельства, перейти к демократической республике. Ключевым моментом здесь можно назвать то, что либералы (или по крайней мере те, кто разделял взгляды Милюкова) верили в необходимость сильной руки - но, конечно, не левой. Они вяло сотрудничали с Временным правительством, даже не как партия, а как отдельные личности, принимающие министерские портфели, чтобы противостоять левым, связанным с Советами.

Советы представляли собой единственную силу, на которую Временное правительство могло рассчитывать. Но поскольку они искали поддержки кадетов, левые демократические партии должны были заплатить определенную цену за участие в работе правительства, то есть отказаться от поддержки Советов. Таковы были противоречия, при которых на основании своих политических и идеологических установок кадеты, с одной стороны, и руководители Советов - с другой оказались запертыми в ловушке. Эти вопросы нужно рассматривать очень тщательно, поскольку они позволяют понять тот калейдоскоп событий, которыми были заполнены первые десять месяцев 1917 года.

Политическое мнение и выбор Милюкова и его сторонников среди кадетов проливает свет на многое. Наиболее сильно критиковавшийся, но разделявшийся другими силами на политической арене тезис ленинской революции - его программа однопартийного диктаторского режима, которая начиналась с того, что было возможно и неизбежно. Нельзя назвать откровением и то, что белые (в основном монархисты) собирались установить военную диктатуру, которая восстановила бы автократию. Они ненавидели такие институты, как Дума, даже ту немощную, которая была при царе. Они не были в восторге от партии Милюкова даже тогда, когда в ответ на критику он утверждал, что сделал все возможное для того, чтобы спасти царизм. Его ошибка заключалась в том, что ситуация для этого была невозможной. Хотя кадеты - либеральная партия - были сторонниками конституционной монархии, они считали, что на тот момент такой уровень либерализации для России исключен, и по этой причине защищали диктатуру.

То же было и с третьей основной силой - Лениным и большевиками. Эта неожиданная параллель между Милюковым и Лениным в оценке ситуации может многое разъяснить.

Описание Милюковым последних дней монархии в его книге 1927 г. «Россия на переломе» такое же мрачное, как и очень подробная книга советского историка Арона Аверха, посвященная сумеркам царизма [115]. Главный тезис Милюкова заключался в отсутствии «единства» между разными классами - крестьянством, дворянством и средним классом, то есть между царизмом и остальным обществом. Таким образом, чудовищная хрупкость царской системы выражалась в вялости государства, предрасположенности к восстанию среди широких слоев (страт) населения и утопической философии интеллигенции.

Взгляды Милюкова, включая его формулу о верховенстве государства над обществом, которая представлялась ему единственной защитой перед опасностью распада, повлияли на российскую историографию. Идеи Владимира Ленина и Льва Троцкого о социальной структуре России сходны до некоторой степени с взглядами Павла Милюкова, хотя они используют разную терминологию. Его пессимизм насчет возможности демократического исхода событий 1917 г. основывался на исторической перспективе: военная диктатура или хаос.

Более поздние неопубликованные тексты Милюкова, недавно обнаруженные в архивах, объясняют, почему он надеялся спасти монархию. Ясно, что для него не было другой приемлемой альтернативы в обстоятельствах, где дверь к демократии была закрыта, и это оправдывает его карты при игре в исторический покер.