Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса

Согласно статье VI Прелиминарного мирного договора фактически исчезла дефиниция «белорусское гражданство», что запрещало лицам польской национальности, проживающим на территории Беларуси, воспользоваться правом оптации. Как отмечалось выше, на заседании юридическо-правовой комиссии 13 февраля 1921 г. эксперт польской делегации Р. Кноль обратил внимание на проблему определения понятий украинского, белорусского, российского гражданств.

13 января 1921 г. на заседании юридическо-правовой комиссии, Р. Кноль снова поднял проблему определения украинского, белорусского, русского гражданства и вопрос территориального разграничения между украинскими, белорусскими и российскими землями. Поднятые вопросы были расценены российско-украинской делегацией как попытка замедлить ход работы комиссии. Советские представители (И. Л. Лоренц, Я. С. Ганецкий) не могли дать точных ответов на вопросы: отводили все польские претензии и вопросы «решениями белорусского съезда Советов» (III съезд Советов БССР 22–25 ноября 1920 г.), который официально подтвердил передачу белорусских полномочий на ведение переговоров с Польским государством РСФСР и точно определил государственную территорию БССР. Вопрос территориального разграничения между российской, украинской и белорусской территориями была передана для более основательного изучения территориальной комиссии мирной конференции.

В итоге 3 марта 1921 г. Л. Василевский (председатель польской делегации в территориально-пограничной комиссии) официально обращался к председателю российско-украинской делегации в отмеченной комиссии Э. И. Квирингу с целью более точного определения границ белорусского государства. Через несколько дней (7 марта 1921 г.) от имени Э. И. Квиринга, после предварительного согласования с ВРК БССР, поступил ответ Л. Василевскому с точным описанием границ БССР и картой в масштабе 1:30. В итоге получалось, что территория БССР охватывала шесть уездов бывшей Минской губернии. Линией разграничения между БССР и УССР называлась административная граница между бывшими Минской и Волынской губерниями; между БССР и РСФСР – административная граница между бывшими Минской и Витебской губерниями. В качестве места разграничения Польши и РСФСР указывался северный участок пограничной линии с Польшей от латышской границы до места соединения Дисненского, Лепельского и Борисовского уездов. Эти уточнения, сделанные территориально-пограничной комиссией, вызвали изменения в формулировке второй статьи окончательного мирного договора, куда кроме «Украины и Беларуси», была включена «Россия», как страны, граничащие с Польшей [295].

Окончательно дело оптации было решено на заседании 16 февраля 1921 г. при непосредственном участии председателя российско-украинской делегации А. А. Иоффе. В итоге была принята формулировка предоставления права оптации населению, которое постоянно проживало на территории бывшего Королевства Польского и было записано в типовые регистрационные книги [291].

Происходит перенесение внимания советского руководства по белорусской проблематике на литовское направление, что было связано с подписанием 11 ноября 1920 г. белорусско-литовского договора. После подписания договора с Радой Народных Министров БНР Литва де-факто и де-юре признала БНР. Это не могло не волновать советское руководство. Во время советско-польских переговоров в Риге российско-украинская делегация добивалась признания БССР, ее параллельное существование с БНР создавала определенные сложности в этом направлении.

Народный комиссариат иностранных дел РСФСР предпринимал определенные шаги, чтобы решить эту проблему. Они напоминали политический шантаж Литвы: за полученое во время решения Виленской проблемы Советская Россия потребовала политической ликвидации правительства В. Ю. Ластовского. В депеше Г. В. Чичерина полномочному представителю НКИД в Ковно А. Е. Аксельроду указывалось: «мы выскажем согласие о направлении Литве ноты по вопросу Вильно, когда будет одновременно решён вопрос с Ластовским. Обязательства Литвы распространяются и на Советскую Беларусь, которая в это время еще не выделилась из Советской России» [236, л. 12–15]. «Вопрос Ластовского» поднимался в депешах Г. В. Чичерина к А. Е. Аксельроду еще несколько раз: 6 января, 17 января, 18 января, 22 января, 1 февраля, 7 февраля 1921 г., с обвинениями литовской стороны в неисполнении советско-литовского договора 12 июля 1920 г.