Советы юным леди по безупречной репутации

– Впрочем, возможно, вы не захотите покупать коляску, – сказала Каролина. – Насколько она вам пригодится в Харфилде?

Улыбка Элизы мгновенно померкла.

– Маргарет не выдала никаких тайн, – поспешила добавить Каролина без всякой необходимости.

Элиза знала, что кузина охраняет ее секреты надежно, как дракон, лежащий на золоте. И Элиза отвечала подруге тем же.

– Но в последнее время, – уточнила Каролина, – нечто проскальзывает в ее словах, уверенность в том, что ваше пребывание в Бате скоро закончится. Догадаться о причине несложно.

Элиза, поворачивая за угол, не ответила. Ибо что она могла сказать?

– Могу я пожелать вам счастья? – настаивала на своем Каролина.

– Такие пожелания были бы… несколько преждевременны, – ответила наконец Элиза.

Такой ответ Каролина приняла.

– По крайней мере, вам не придется менять фамилию, – помолчав, добавила она.

Элиза рассмеялась вопреки своей воле.

– Вы когда-нибудь испытывали искушение, миледи? – спросила Элиза, отсмеявшись. – Выйти замуж, я хочу сказать.

– Искушение? Да, – ответила Каролина с озорной улыбкой. – Но выйти замуж? Нет.

– Это потому, что вы еще не встретили джентльмена, к которому почувствовали бы расположение? – спросила Элиза.

Ей было любопытно узнать побольше о жизни собеседницы.

– После стольких лет, когда мое имя шло вторым после имени брата, – сказала Каролина, – я не тороплюсь опускать его на третье место.

В ответ на вопросительный взгляд Элизы она пояснила:

– Сначала сестра Мелвилла, потом жена лорда такого-то (ибо если я выйду замуж, то за маркиза, не меньше) и только потом Каролина.

– Я не знала, что это вас беспокоит, – заметила Элиза. – Мне казалось, вы с Мелвиллом чудесно ладите.

– О, это старая рана… Осторожнее, не натягивайте так, повредите рты лошадям! – сказала Каролина.

В беседе наступил короткий перерыв, во время которого Каролина показала ученице, как петлей закрепить поводья, а потом дамы вернулись к разговору.

– Я старше брата, – неожиданно сказала Каролина. – Люди это забывают, но я родилась первой. Первой начала писать. Однако во всех остальных смыслах я иду второй. Его опубликовали раньше меня. Он более успешен. Он унаследовал титул. А мое имя всегда будет звучать… вторым. Всегда как постскриптум.

Элиза промолчала, ибо что она могла сказать? С фактами не поспоришь, и говорить, что так может быть не всегда, тоже не стоило, потому что ничего не изменится.

– Замужество не даст мне преимуществ, которыми я и так уже располагаю, – продолжила Каролина после недолгого молчания. – У меня есть независимость, статус, свобода. Что может побудить меня выйти замуж?

– А вы не думали, что к этому вас может побудить любовь? – спросила Элиза.

Каролина искоса взглянула на собеседницу.

– Полагаю, вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что замужество редко имеет отношение к любви, – заметила она.

– Так и есть, – признала Элиза. – Однако знание этого не мешает мне мечтать о любви, как и не уменьшает моего благоговения перед самой этой идеей.

– Но что в романтической любви заслуживает благоговения? – требовательно спросила Каролина. – Она величайшее мошенничество из всех мне известных. Влюбленный человек готов сделать что угодно, простить что угодно во имя любви. Предмет нашей страсти может оказаться труслив, эгоистичен, легкомыслен, ставить нас на последнее место, всегда… и все же в своем поклонении ему мы сделаем почти что угодно, какие бы несчастья это нам ни причинило, как бы ни была ничтожна вероятность того, что мы получим взамен нечто равноценное.

Произнося эту речь, Каролина вдруг потеряла присущую ей томность. В ее голосе звучали ярость и горечь.

– Вы говорите как человек, который пережил что-то подобное, – сказала Элиза.

Каролина отмела это замечание движением кисти – томность вернулась.

– Просто о чем бы ни шла речь, я стараюсь рассуждать уверенным тоном, – заявила она. – Но разве я не права?

А Элиза, естественно, задалась вопросом, кто тот джентльмен, который вдребезги разбил сердце Каролины.

Глава 22

В ту ночь Элиза не могла заснуть. Она вернулась домой после поездки с Каролиной уверенная, что утреннее открытие ей примерещилось. Но, поднявшись в салон, чтобы еще раз оценить свое творение, убедилась: ее любовь осталась на месте, она здесь, очевидная и изобличительная, как и час назад. Собственные чувства смотрели на Элизу с портрета откровенно, даже неприлично. При одной лишь мысли об этом жар заливал ей щеки.

Ее тело испытывало усталость, сильную усталость, но разум был бодр как никогда, перепрыгивая от Мелвилла к Сомерсету и обратно так стремительно, что у Элизы едва не началась морская болезнь. Она перепробовала все способы: посчитала овец, почитала, порисовала в альбоме при свече, но ничто не помогало. Тогда она прибегла к утешению, которым не пользовалась с самого детства. Встала, в одной рубашке пересекла лестничную площадку до спальни Маргарет, осторожно постучала и заглянула внутрь.

– Элиза? – сонно прошептала кузина.

– Не могу заснуть, – сказала Элиза.