Совиная башня

– Я слышала другое, – возразила дерзко Венцеслава. – Что ты и сам рад оказать на Его высочество и Его величество влияние, особенно ты хочешь убедить их во враждебности Лойтурии.

– В то время как твой отец во всём Лойтурию поддерживает.

Злой смех сорвался с губ Венцеславы.

– После такого? Лойтурия от него отвернулась. Меня считают пособницей чародеев.

– В том числе из-за твоих шашней с учеником целителя.

– Не смей так со мной говорить!

Гжегож вскинул голову, повёл плечами, как если бы разминался перед схваткой.

– Я никогда не делала ничего, что могло опорочить меня или мою семью. Только этот нелепый, ужасный случай… а ведь ты бы мог доказать, что во всём случившемся нет вины Идульфа. Ты же знаешь, что это так.

– М-м-м…

Глава Тихой стражи притопывал ногой нетерпеливо. Венцеслава поднялась, подошла близко, на расстояние протянутой руки.

– Никто не сможет лучше и убедительнее меня выступать против чародеев и лойтурцев. Я жертва и тех и других.

– Ты точно никогда не была и не будешь жертвой.

Венцеслава притворилась, что не услышала его, продолжила как ни в чём не бывало:

– Но самое главное, что никого, кроме меня, Карл не будет так охотно слушать.

– И?

– Отзови своих душегубов, добейся освобождения Идульфа и поспособствуй моему разводу.

– И? Ты станешь королевой?

– Я стану первой королевой, которая будет действовать с тобой заодно.

– Дочь советника не слишком полезна для короны.

– Я полезна для всей Рдзении. Никого народ не будет любить так же сильно.

– Ты не принесёшь ни золота в казну, ни земли государству, ни людей в войско.

– Я изгоню ненавистных тебе лойтурцев из Рдзении, но взамен принесу новый торговый путь. Древность моего рода дороже многих земель, ты это знаешь, Гжегож Безродный, ты знаешь, как сильна кровь, как важно хорошее происхождение.

Гжегож сложил руки на груди, наклонил голову вперёд, и Ежи теперь смог разглядеть только его коротко стриженный затылок.

– Так что ты собираешься сделать с ребёнком?

Венцеслава присела обратно на лавку, и Гжегож встал рядом с ней. Они продолжили беседу тихо, спокойно, как если бы обсуждали самые обычные дела, и расслышать их разговор стало невозможно. Но Ежи и Щенсна всё равно остались в укрытии, наблюдая из-за гобелена.

Свечи прогорели наполовину, когда глава Тихой стражи покинул покои Рогволода Белозерского, и Венцеслава осталась одна. Она откинулась назад устало, закрыла руками глаза.

Ежи едва дышал.

– Спускайся, – голос Щенсны прозвучал пугающе громко после долгой игры в молчанку.

Когда они выбрались обратно, Ежи попытался поскорее ускользнуть, но старая служанка не дала ему уйти.

– За мной, – велела она так сердито и решительно, что никак нельзя было возразить.

Щенсна не задержалась, чтобы убедиться, что Ежи последовал за ней. Она торопилась в покои Венцеславы, к своей Лебёдушке. Служанка застучала башмаками по каменному полу, влетела, широко распахнув дверь.

– Драгоценная моя…

Венцеслава отняла правую ладонь от лица и подала служанке. Щенсна погладила тонкую руку ласково, как гладят котёнка.

– Что же теперь? – пробормотала она.

Ежи остался в дверях. Он боялся сделать шаг вперёд или назад, но куда больше он боялся взгляда Венцеславы.

– Я ничего не говорил, клянусь, – вырвалось у него. – Ни слова. Да я даже не видел сегодня Гжегожа, сразу спать пошёл, а если бы он и спросил, то ни слова бы не сказал.

Венцеслава удивлённо посмотрела на него, выпрямилась, взмахнула слегка рукой, и Щенсна послушно отошла в сторону.

– Я верю тебе, – произнесла Венцеслава.

К ней вернулись спокойствие и тепло, как если бы в промёрзшей комнате загорелся печной огонь.

– Неужели ты не понял, что Тихая стража следит за тобой так же, как за мной?

Ежи распахнул рот, пытаясь что-то сказать, но только выпучил глаза, как попавшая в сети рыба.

– Гжегож, кажется, хотел, чтобы ты продолжал общаться со мной. Верно, он надеялся следить за моим отцом через тебя.

– Он не говорил ничего об этом.

– Но ведь обсуждал меня при тебе? Ежи, разве стал бы глава Тихой стражи доверять недавнему врагу? Гжегож Безродный не так глуп.

– А теперь он всё знает? Что я не… верен ему?

– Теперь мы с ним на одной стороне. Пока что.

Венцеслава приложила пальцы к вискам, нахмурила брови.

– Щенсна, милая, принеси отвар от головных болей и приоткрой окно. Здесь нечем дышать.

– Лебёдушка моя, застудишься.

– Ненадолго, только проветрить. Подай мне шубу, я укроюсь, чтобы не замёрзнуть.

Щенсна суетливо забегала по комнате, исполняя приказ. Венцеслава укуталась в серые песцовые меха, поёжилась. Взгляд её остался задумчивым, тяжёлым, пусть речи и движениям вернулась обычная мягкость.

– Сядь рядом, Ежи, – попросила она.

Парень оглянулся на Щенсну, опасаясь, что служанка поругает его за наглость, но та была занята, отворяя ставни. Морозный воздух хлынул в душную комнату яростной волной. Ежи присел на лавку возле Венцеславы осторожно, на самом краю, но Щенсна так и не обратила на него внимания, вышла поспешно из покоев.

Венцеслава улыбнулась, наблюдая за юношей, спрятала лицо до самых глаз в меховом воротнике и засмеялась. Ежи вжал голову в плечи.

– Что такое?