«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

Мать дошкольника довольна: ребенок не требует внимания, не отвлекает её от своих дел, а ребенок сидит и нажимает на кнопки. Ему не интересно слушать, когда ему читают сказки, у него не появляется желания научиться чтению, чтобы самому читать эти сказки. Он без умственных усилий в сотый раз потребляет одни и те же сказки. Он наслаждается, как та крыса.

Мать подростка довольна: сын не шляется по улице, не вовлекается в подозрительные компании, а подросток сидит и нажимает на кнопки, он увлеченно побеждает противника, завоевывает страны, он наслаждается игрой. Учеба ограничивается школьной программой «от и до», нет времени для поиска дополнительных знаний – он, как та крыса, наслаждается.

Для хозяев многих стран предпочтительно, чтобы их подданные могли, как рОботы выполнять задания и ничем, как та крыса, кроме кнопок, не интересоваться. Только умные и любознательные юноши не подвержены этой эпидемии.

В 2002-м году, воспользовавшись правом на льготный проезд, я с Захаром по Волге съездил к Валентину в Астрахань. На Волге осталась только одна пассажирская линия дальнего следования Москва – Астрахань. Билеты на прежде самый дешевый транспорт теперь стали очень дорогие. По совету кассира я взял себе льготный билет (бесплатно) в двухместную каюту первого класса с расположением спальных мест одно над другим, т.к. по ее словам за такие деньги никто на вторую полку не полезет. Захару взял билет в третий класс, и он жил у меня.

В столовую с заоблачными ценами мы не ходили, и не только из-за цен, я предлагал Захару хотя бы раз пообедать в столовой, но он ко всяким новшествам в еде относится недоверчиво – даже пробовать не хочет, и отказался.

Я взял с собой кипятильник, в обед мы заливали кипятком лапшу быстрого приготовления с копченым куриным окорочком. На завтрак и ужин бутерброды с чаем.

Погода прекрасная, на палубе общедоступный душ, комфортабельная каюта. Пассажиры про Захара за его загар говорили: «Шоколадный мальчик».

С Астраханью Захар познакомился в первый и последний день, а три дня прожили у Валентина на даче, где я мог покупаться – в Самаре для меня вода теперь уже холодновата.

И Валик, и я были довольны встречей.

Плавать Захар, в отличие от Егора, начал поздно, и в Астрахани наметился прогресс. Во время обратного пути на одной из зеленых остановок Захар прыгнул солдатиком с первой площадки вышки, полагая, что достигнет дна, а оказалось так глубоко, что он дна не достиг, вынырнул и поплыл к берегу, переступив, таким образом, важный психологический порог.

В 2003-м году, перед путешествием Захара с родителями в Карелию, мы с Захаром побывали у Толика в Киеве – городе музее. Вывески, и названия улиц на украинском и английском. Речь и в соборах, и в музеях, и на улицах, и в магазинах только русская, но среди детей, приехавших из деревни на экскурсию в Киев, слышится и украинская. Сейчас, в связи с обретением «свободы!!!», власти взяли направление на принуждение жителей говорить на одном языке. А я по глупости полагал, что в свободном государстве можно говорить на разных языках.

В Киев мы ехали вагоном прямого сообщения, а обратно с пересадкой в Харькове, где между поездами было 7 часов. Для меня это был настоящий подарок. Поводил я Захара по городу, и, главное, по территории института. Зашел во внутренний двор Главного корпуса и посмотрел на карниз, с которого 56 лет тому назад сорвался, и повис на подоконнике. Если бы я сейчас увидел юношу идущего на такой высоте по узкому карнизу, то подумал бы: «Ну и дурак… Идиот»!

Привлекло мое внимание взаимоуважительное поведение пешеходов и шоферов на улицах Киева и Харькова. Такое мы с Ритой впервые увидели в Эстонии в Тарту.

А в 2004-м году мы с Захаром побывали в Москве и Ленинграде.

В Москве остановились у Васильевых (разговор со Славой о религии был в эту встречу). Я собирался показать Захару Кремль и Музей Изобразительных искусств им. Пушкина, но Захар увлекся созерцанием костей в Зоологическом музее МГУ на Моховой, и в Пушкинский музей мы не попали.

По дороге в Кремль Захар захотел посмотреть, как нечто для него новое, подземный универмаг, вырытый на бывшей Манежной площади, чтобы уж никаких митингов там не было. Я к торговым заведениям отношусь, как к необходимой структуре вроде водопровода, канализации, общественного транспорта, и их посещение, без конкретной цели использования, мне не интересно.

Захар опустился под землю, и я дрогнул. В этом подземном лабиринте найти тот вход, где мы с ним расстались, может оказаться для новичка непостижимо трудным. Как мы теперь друг друга найдем? Но Захар оказался на высоте – я им восхитился. Опустившись вниз, он тоже понял нашу глупость, и быстро вернулся.

Вход в Кремль теперь платный, только мне, как блокаднику, по всей России и в Москве, и в Киеве вход и проезд везде бесплатный.