Современная литература Великобритании и контакты культур

Однажды (в 1828 г. во время путешествия в Арзрум. – О. С.) в палатке своего брата Льва и уланского офицера Юзефовича Пушкин с одушевлением переводил им с английского Шекспира. В чтении Пушкина английское произношение было до того уродливо, что Юзефович заподозрил его знание языка (так у Вересаева. – О. С.). На следующий день он зазвал к себе в палатку Захара Чернышева, знавшего английский язык как свой родной, и попросил Пушкина опять почитать им Шекспира. При первых же словах, прочитанных Пушкиным по‐английски, Чернышев расхохотался и спросил: «Ты скажи прежде, на каком языке ты читаешь?» Пушкин тоже расхохотался и объяснил, что выучился английскому языку самоучкой, а потому читает английскую грамоту как латинскую. Но самый перевод его Чернышев нашел совершенно правильным… (цит. по: [Вересаев, 1937, т. 2, с. 395]).

Очевидно, знание английского языка было для Пушкина пассивным: он мог читать и переводить, но, скорее всего, не мог говорить и понимать устную речь. Пониманию письменного текста способствовал тот факт, что в английском языке, лексический состав которого на 70 % составляют заимствования, очень много, до 40 % слов французского происхождения (последствия норманнского завоевания) и около 15 % заимствований из латыни. Как правило, эта лексика в английском языке сохранила свою орфографию, но ее произношение резко поменялось, особенно в период XV–XVII вв., в результате чего и по сей день английская орфография отражает средневековое английское произношение, а все позднейшие фонетические изменения не нашли в ней почти никакого воплощения. Поэтому, читая английский текст «по‐латински» (очевидно, по принципу «буква – звук»), Пушкин, с одной стороны, делал свой английский непонятным для носителей языка XIX в., но, с другой, в ряде случаев читал рифмы Шекспира так, как произносил их сам автор (сегодня многие его рифмы – это лишь так называемые «рифмы для глаз» – eye rhyme, например love – prove [ ] – [u]).

Самое большое количество английских вкраплений обнаруживается в критике и публицистике Пушкина и в его письмах, меньше – в поэзии, еще меньше – в прозе. Что представляют собой эти вкрапления? Во‐первых, это имена писателей – Byron, Walter Scott, Wordsworth, Southy, Shakespeare, Walpole, Coleridge и некоторые другие, при этом английская форма имени сохраняется и в русском, и в английском тексте. Так же Пушкин пишет и имена литературных героев: Child‐Harold, Manfred, Lalla‐Rookh. Прямые цитаты служат в основном эпиграфами, в текстах их крайне мало.

Самой многочисленной группой английских вкраплений являются английские слова, чаще всего в русском тексте. Набор этих слов заметно ограничен: gentleman, comfort, speech, spleen, vulgar, blue stocking, beef‐steak, roast‐beef, dandy. Простое их перечисление – это описание «английскости», того образа, который возникает в представлениях иностранцев об Англии. Большинство этих слов пришли в английский из французского. В пушкинскую эпоху для русского читателя они еще представлялись варваризмами, и Пушкин выделяет их графически, часто курсивом. В. М. Аристова классифицирует первый этап заимствований как «проникновения», которые не обязательно становятся заимствованиями, но в данном случае все они вошли в русский язык, только скорость и пути вхождения были разные (в основном методом транскрипции или через калькирование («синий чулок»)).

Несколько примеров: «Обедаю сегодня дома, заказав Степану ботвинью и beafsteaks» (письмо Н. Н. Пушкиной от 17 апреля 1834 г.) [Пушкин, т. 10, с. 473]14 – о тметим изменение парадигмы «знакомое/ незнакомое блюдо» для современного читателя.

«Я таскался по окрестностям, по полям, по кабакам и попал на вечер к одной blue stockings…» (письмо Н. Н. Пушкиной от 12 сентября 1833 г.) (т. 10, с. 446) – о тметим комический эффект, который создает вкрапление в подчеркнуто разговорный контекст, а также грамматическую неточность – ф лексию множественного числа ‐s.