Современная литература Великобритании и контакты культур

«У меня сегодня spleen – п рерываю письмо мое, чтоб тебе не передать моей тоски; тебе и твоей довольно» (письмо Н. И. Кривцову от 10 февраля 1831 г.) (т. 10, с. 339) – р ядом с английским словом дается русский перевод. Вообще иностранные вкрапления создают в дружеских письмах, которые являлись популярным эпистолярным жанром эпохи, особую тональность, они, как правило, окрашены легкой иронией; подчиненные разговорному синтаксису, они добавляют недостающее содержание интеллектуальному разговору, не делая его высокопарным. В короткой фразе, подобной приведенной выше, английское вкрапление принадлежит к разговорной сфере, что подкрепляется, как при разговоре, жестом – «я прерываю».

Это же слово приводится в тексте первой главы «Евгения Онегина», но в русской графике, выделенное авторском курсивом и с другим, разговорным вариантом перевода:

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину

,Короче: русская хандра
Им овладела понемногу…

Еще одно слово, которое встречается в текстах Пушкина то в английском, то в русском варианте, это джентльмен/gentleman: «Любезный Иван Алексеевич, тяжело мне быть перед тобою виноватым, тяжело и извиняться, тем более что знаю твою delicacy of gentlemen» (письмо И. А. Яковлеву, весна 1829 г.) (т. 10, с. 259); «Соболевский здесь incognito, прячется от заимодавцев, как настоящий gentleman» (письмо Н. Н. Пушкиной от 26 августа 1833 г.) (т. 10, с. 440). Но: «Вы не видите раболепного maintien Нижней каморы перед Верхней15, джентльменства перед аристокрацией; купечества перед джентльменством» (не вошедший в окончательную редакцию отрывок из «Путешествия из Москвы в Петербург») (т. 7, с. 637).

В первой половине XIX в. слово «джентльмен» не воспринималось образованными читателями как новое заимствование, оно встречается в русской графике еще в прозе Н. М. Карамзина. В тексте Пушкина русское написание используется для обозначения представителей имущих классов, а за английским вариантом сохраняется значение моральной оценки в положительном или ироничном контексте.

Еще один пример использования английского вкрапления в текстах разного рода: «…ты же знаешь, как я не люблю все, что пахнет московской барышнею, все, что не comme il faut, все, что vulgar… Если при моем возвращении я найду, что твой милый простой аристократический тон изменился, разведусь, вот те Христос, и пойду в солдаты с горя» (письмо Н. Н. Пушкиной из Болдина от 30 ноября 1933 г.) (т. 10, с. 385) – д ва вкрапления, французское и английское, соседствуют в одной фразе и противопоставляются русским определениям. Эти же слова Пушкин использует в восьмой главе «Евгения Онегина» при описании замужней Татьяны:

Она казалась верный снимок
Du comme il faut

(Шишков, прости:Не знаю, как перевести)…
<…>
…но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной

В высоком лондонском кругу

Зовется vulgar. (Не могу…
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести;
Оно у нас покамест ново?
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме…)

Если, читая письмо, мы получаем возможность как бы слышать живую непринужденную речь Пушкина с ее разговорными интонациями и привычкой брать слова из разных языков, то в тексте романа, где иноязычных вкраплений очень немного, автор считает нужным оговаривать каждое.

В «Комментариях к “Евгению Онегину”» Ю. М. Лотман указывает, что в прижизненных изданиях произведения фамилия Шишкова не упоминалась, в этом месте были напечатаны три звездочки, что давало простор воображению современников. Многие, в том числе и сам В. К. Кюхельбекер, читали «Вильгельм, прости», апеллируя к его пуристским взглядам. Фамилия Шишкова была восстановлена позже по черновикам [Лотман, 1983, с. 11].