Современная политическая философия

Итак, стороны в исходном положении, не ведая, в каком положении они в итоге окажутся, стараются обеспечить всем наилучший возможный доступ к первичным благам, которые позволят им вести стоящую жизнь. Тем нс мсксс есть немало разных принципов, которые они могли бы выбрать. Они могли бы выбрать равное распределение социальных первичных благ независимо от положения человека в обществе. По мнению Ролза, это нерационально, когда определённые виды неравенств, например, те, которые принимаются принципом различия, могут улучшить для каждого возможность получения первичных благ. Стороны могли бы выбрать утилитаристский принцип, требующий такого распределения первичных благ социальными институтами, при котором максимизировалась бы общая сумма полезности в обществе. Это могло бы максимизировать и среднюю величину полезности, на которую стороны, находясь в исходном положении, могли бы рассчитывать в реальном мире. Согласно некоторым концепциям рациональности это является рациональным выбором. Но это включает и определённый риск, связанный с тем, что вы можете оказаться в числе тех, от кого потребуются многократные жертвы ради большего блага других. Это делает ваши свободы, имущество и даже вашу жизнь уязвимой перед эгоистичными и незаконными предпочтениями других. Действительно, вы оказываетесь незащищёнными именно в тех ситуациях, в которых вы прежде всего и нуждаетесь в защите, как, например, когда из-за ваших убеждений, цвета кожи, пола или природных способностей вы не популярны среди большинства или просто ничего для него не значите. Это делает утилитаризм, согласно некоторым концепциям рациональности, иррациональным выбором, поскольку рационально гарантировать защиту ваших основных прав и ресурсов, даже если при этом уменьшится ваш шанс получить больше благ.

Таким образом, имеются противоположные концепции рационального выбора в исходном положении неведения: рациональность рискованной игры или рациональность игры наверняка. Нели бы мы знали, каковы шансы того, что наши основные права будут попраны в утилитаристском обществе, мы могли бы лучше оценить, насколько рационально идти на риск. Но занавес неведения исключает такое знание. Рациональность рискованной игры зависит от того, испытываете ли вы склонность к риску или нет: некоторые люди не против пойти на риск, другие предпочитают безопасность. Но занавес неведения исключает и знание о личных вкусах. Что же тогда считать рациональным выбором? Согласно Ролзу, рациональным выбором является стратегия «максими-на», т.е. стратегия, при которой вы максимизируете ту долю, которую вы бы получили, окажись вы в минимальном, или наихудшем, положении. Как замечает Ролз, это всё равно что исходить из допущения, что ваш злейший враг будег решать, какое место вы займёте в обществе [Rawls 1971:152-153; Ролз 1995:140-141]. В итоге вы выберете ту схему распределения, которая максимизирует минимальную возможную долю.

Представим, например, что в мире, состоящем из трёх человек, возможны следующие схемы распределения:

а) 10:8:1

б) 7:6:2

в) 5 : 4 : 4.

Стратегия Ролза предписывает выбрать схему в. Если вы не знаете, какова вероятность того, в какой вы окажетесь позиции — в наилучшей или наихудшей, то рациональным выбором, согласно Ролзу, будет третья схема распределения, поскольку даже если вы окажетесь в наихудшем положении, она предоставит вам больше, чем вы бы получили в таком же положении при других схемах распределения.

Заметьте, что вам следует выбрать третью схему, хотя первые две схемы имеют более высокую среднюю величину полезности. Недостаток этих двух схем состоит в том, что в них содержится некий шанс, неизвестный относительно степени его вероятности, что ваша жизнь будет совершенно неудовлетворительной. А поскольку каждый из нас имеет только одну единственную жизнь, было бы нерационально допускать подобную возможность. Поэтому, заключает Ролз, люди в исходном положении выберут принцип различия. А этот вывод очень удачно совпадает с тем, что говорит нам первый интуитивный аргумент. Люди, использующие честную процедуру принятия решений для выбора принципов справедливости, приходят к тем же самым принципам, о которых наши интуитивные представления говорят, что они честные.