Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения

Вместе с тем модернизация этих стран весьма специфична и во многом происходила под влиянием процессов глобализации. Однако здесь все не так просто. С одной стороны, интенсификация хозяйственного и информационного обмена и соответствующая унификация стандартов производства и потребления приводят к определенному сближению разных цивилизаций, которые начинают в каком-то смысле разговаривать на одном языке. С другой стороны, результаты глобализации и модернизации во многих случаях лишь частичны. Глобализация, подчеркивает чешский политолог Ярослав Шимов, не тождественна межкультурному диалогу, а, наоборот, является монологом, так как ее основой служат западные изобретения и технологии, западная экономическая модель, западные материальные и культурные стандарты. Кроме того, в большинстве незападных обществ глобализация затронула лишь незначительную часть населения, большинство же сохраняет верность традиционной культуре. Наконец, даже там, где глобализация и модернизация вроде бы «шагнули в массы» и где материальные стандарты жизни приблизились к западным (например, в наиболее развитых странах Дальнего Востока — так называемых «азиатских тиграх»), традиционный культурный фундамент остался фактически нетронутым. «...Арабские или южнокорейские ребята могут с удовольствием лакомиться гамбургерами или играть в футбол, но от этого они не перестанут быть арабами или южнокорейцами, а многие из них при этом не избавятся от внушенного с детства глубокого недоверия к Западу и ненависти к США»[220].

Таким образом, некоторые страны Востока, пройдя через период просвещенного авторитаризма, смогли добиться высоких экономических показателей развития, успешно справились с формированием плюралистических демократий, решили проблемы технологического отставания от наиболее развитых стран (например, Южная Корея, Сингапур, Китайская Народная Республика). Причем их путь существенно и по целому ряду параметров отличался от опыта Западной Европы.

Так, например, как подчеркивает российский исследователь А. Д. Воскресенский, институт преемничества либо сыну, супруге (родственнику), либо назначенному предшествующим властителем преемнику (часто соратнику, помощнику, другу), по сути своей традиционный и неконституционный политический институт, рядом стран Востока был по-разному использован в процессе модернизации: если в Северной Корее он укрепил личную, авторитарную власть, то в Китае обеспечил «политическую паузу» при переходе власти после смерти Мао Цзэдуна к Хуа Гофэну (знаменитое приписываемое Мао Цзэдуну высказывание: «Когда дело в твоих руках, я спокоен») и в конечном счете расчистил путь для возвращения на политический олимп Дэн Сяопина, который «открыл» страну, начал ее интенсивно модернизировать, но при этом сохранил монополию КПК в политической жизни[221]. Сходным образом происходили события на Тайване.

Таким образом, модернизация, в том числе и политическая модернизация, допускает множество вариантов, и неучет опыта стран Востока делает концепт как минимум односторонним.

Методологический национализм. В последние три-четыре десятилетия зародилось такое явление, как методологический национализм (отождествление идеи общества и формирования национального государства в эпоху Модерна), который обосновывается, во-первых, историческими свидетельствами, доказывающими, что национальное государство было естественной и необходимой формой общества Современности, и, во-вторых, фактом использования категории национализма социально-политическими теоретиками для формирования абстрактной концепции общества[222]. Как бы там ни было, национальное государство стало ключевым фактором объяснения зарождения Модерна, организующим принципом, вокруг которого строится сама концепция Современности, равно как и движущей силой дальнейшего развития политической теории. Другое дело, что поиск сущности концепта «национального государства», специфики его становления, нормативности и т.д. отнюдь не завершен. Это все еще открытый концепт, что существенно затрудняет его использование в практической политике. Следствием этого стало превращение концепта в идеологему, абсолютизирующую отождествление национального государства с демократией и модернизацией, чем «заражены» очень многие авторы как у нас, так и за рубежом.