Современная португальская новелла

А еще через некоторое время Амелинья без всяких объяснений была освобождена от обязанностей учительницы. Она не знала за собой никаких проступков и сразу заподозрила, что это происки аббата. Несомненно, его рук дело. Наверно, опорочил ее перед начальством, а начальство, не утруждая себя проверкой, уволило ее. Амелинья поговорила с отцом, оба вспомнили о Субиде и решили обратиться к нему. Но Фаррепаш пойти не смог: лежал больной гриппом, с высокой температурой и даже бредил.

— Как ты считаешь, мама? Пойти мне одной?

— Конечно. Субида еще никого не съел.

И Амелинья отправилась одна. Миновала поля, сейчас пустые, покрытые лужами после зимних дождей, и вышла на дорогу, ведущую к решетчатым воротам усадьбы Субиды. На площадке перед домом тоже были лужи, напоминавшие маленькие озерца, в которых отражались голые деревья и серые стены. Амелинья взялась за дверной молоточек и громко постучала. За стеной залаяла собака. Служанка тотчас открыла и, узнав, что пришла дочь Фаррепаша, пригласила войти.

— Сеньор Жулио сейчас выйдет. Проходите сюда, в эту комнату, я ему доложу.

Но Субида появился не сразу. А войдя, окинул Амелинью взглядом с ног до головы, словно оценивал животное. Перед ним была изящная девушка, с правильными чертами лица и стройной фигурой, обтянутой хорошо сшитым платьем с глубоким вырезом. Черные влажные глаза, полный и яркий рот, словом, лакомый кусочек…

Субида пригласил ее сесть.

— Итак, ваш отец не пожелал прийти?

— Он болен, сеньор Жулио. У него грипп.

— Я тоже болел. Сейчас в нашем приходе много больных гриппом.

Субида продолжал рассматривать Амелинью: ее грудь, гибкую талию, округлые бедра, стройные, крепкие ноги… И остался доволен. Как это у Фаррепаша, неотесанного мужлана, могла родиться дочка, красивая, как настоящая сеньора?

— Что вас ко мне привело? — спросил он, кончив осмотр.

Амелинья рассказала о столкновении с аббатом, о том, что она уволена, и о своих подозрениях. Она не знает за собой ничего такого, что могло бы оправдать наказание, которому ее подвергли.

— Значит, вы полагаете, что это аббат добился вашего увольнения?

— Точно не знаю, — осторожно сказала Амелинья, — но не вижу, кто бы еще мог это сделать.

— Если это действительно он, ему дорого придется заплатить за это, пусть только немного подождет.

Улыбка осветила невеселое лицо Амелиньи.

— Вы думаете, меня восстановят? — спросила она.

— Я в этом уверен. И в самом скором времени.

Они поговорили еще немного, затем Субида поднялся, Амелинья тоже, и они оказались лицом к лицу. У Субиды вдруг возникло дерзкое желание заключить девушку в объятия и поцеловать. Амелинья определенно ему понравилась: красивая, приветливая. Со временем она будет ему принадлежать. Пока же он лишь нежно пожал ей руку, Амелинья смутилась и вышла. Проводив ее до двери, Субида на прощание пообещал:

— Я займусь вашим делом сегодня же. Вот увидите: все уладится очень скоро.

5

В тот же вечер Субида поехал к аббату. Выйдя из машины, он постучал, но никто не откликнулся. Глубокая тишина царила вокруг, и от нее ночной мрак казался еще гуще и ближе мерцание звезд. Только после того, как Субида постучал в третий раз, в доме открылось окно, и в нем показалось лицо испуганной женщины.

— Кто там?

— Сеньор аббат дома?

— Да, он дома, но уже лег.

— В таком случае скажите ему, чтобы он встал, мне надо с ним поговорить.

— Но сеньор аббат собрался спать. Так поздно он никого не принимает.

— Скажите ему, что с ним хочет говорить Жулио Субида. Да поживей вытаскивайте его из кровати, мне здесь холодно, — не отступал Субида.

Аббат не заставил себя ждать и появился в окне в наброшенном на плечи халате и ночном колпаке.

— Ну-с, аббат, в чем провинилась учительница? — резко спросил Субида.

— Это вы, сеньор Жулио? Как ваше здоровье? Не угодно ли войти?

— Я тебя спрашиваю, аббат: в чем провинилась учительница?

— На дворе ужасный холод. Будет лучше, если вы войдете в дом. — И, повернувшись к служанке, аббат распорядился: — Франселина, поди открой сеньору Жулио.

— Довольно болтовни, аббат. У меня к тебе один вопрос: в чем провинилась учительница?

Аббат ответил не сразу. Он неуверенно откашлялся, поплотнее запахнул халат.

— Я тут ни при чем, сеньор Жулио.

— Не лги, аббат!

— Я с ней разговаривал всего один раз. Совсем ее не знаю…

— Ты оклеветал ее, аббат.

— Я, сеньор Жулио?

— Да, ты, аббат.

Аббат платком вытер проступивший пот.

— Хочешь, чтобы я отправился к архиепископу и рассказал ему то, что мне про тебя известно? — пригрозил Субида.

— Что именно, сеньор Жулио?

— Думаешь, я о тебе ничего не знаю?

— Но, сеньор Жулио…

— Хочешь оказаться в Баррозе?

— Нет, не хочу, сеньор Жулио.

— Тогда постарайся исправить то, что ты сделал. Даю тебе неделю. Если к концу этого срока учительница не будет преподавать в школе, я отправлюсь в Брагу и не успокоюсь до тех пор, пока тебя не переведут в Баррозу.