Современная португальская новелла

Нервничая, бродил я вокруг монастыря — выходил то в сад, то на шоссе. Машины, груженные доверху, проезжали мимо. Никогда еще я так пламенно не желал уплыть в неведомые края и сорить деньгами в портовых кабаках. Подходящим фоном для моего отчаяния служил заброшенный теннисный корт между садом и лесом — ночью туда сыпались сухие листья, закрывая грязные лужи. О безотрадная осень! Жужа оставила на ночном столике конверт с деньгами, без надписи. Не знаю, по рассеянности или умышленно. Загадочное создание! Почем знать… Верно, она не впервые посылает деньги сестре и матери. В другом конверте, с кратким объяснением, я оставил квартирную плату за два месяца. И очутился без гроша в кармане. Пришлось послать домашним просьбу о срочной помощи. В Лиссабоне больше ноги моей не будет! Разумеется, сердце требовало, чтобы я помчался искать мою ночную гостью, поправ все общественные условности. Но кто воодушевил бы меня на такой шаг? Наконец я счел неуместным поспешно искать новой встречи… Нужно было отдохнуть, собраться с мыслями… Мне внушали страх моя горячность, малодушие, нечистая совесть.

Я и не подозревал, что нас ждут более тяжкие испытания. Получив чемодан, я обосновался в новой комнате, но спустя час-другой спохватился, что мне чего-то недостает. Чего именно, я долго не мог сообразить. Тщетно ломал голову. Терзался, перебирал в уме то и это… Так люди безуспешно шарят по карманам, перебирают вещи, напрягают память, но не находят того, что ищут. Досада, только досада. Ложусь на кровать, недавние сцены вновь проносятся передо мной, и вдруг вспоминаю: «Кольцо! Сапфир! Я оставил его в ванной комнате…» Со всех ног мчусь на улицу, посылаю другого солдата… Вместо кольца он приносит не слишком любезный ответ доны Консейсан. Ясно было лишь одно: на чернила не поскупились, а кольцо затерялось в ворохе бумаги. Идти туда? Но я не помнил наверняка, было ли, кольцо на мне, когда я утром умывался. На ночь я его обычно снимал. Вот незадача! Кольцо стоило свыше восьмисот эскудо, и мне случалось его закладывать в трудную минуту. К тому же это была фамильная драгоценность, приобретенная к свадьбе моего прадеда по материнской линии. Но меня беспокоила не стоимость пропавшего кольца, а тайна его исчезновения. Неужели его украла Жужа? В Лиссабоне она часто им любовалась. Теперь я понимаю, Жужа, почему ты стала еще больше восхищаться им, узнав, что оно старинное. Однажды ты даже сказала: «Наше чудесное фамильное кольцо». Да, да. А я истолковал эту фразу лишь как заботу о деньгах! Твой ум и интуиция далеко превосходят уровень кафешантанной певички. Какие еще сюрпризы хранишь ты для меня в глубине души?

Ну ладно. Дни шли за днями. Получив комнату с пансионом, я, однако, продолжал питаться за общим столом — экономии ради — и ближе сошелся с товарищами: встречался с ними в кафе, на прогулках и в коридорах монастыря.

— Знаете, что мне больше всего не по нутру? — спросил однажды некий Паулино. — Не капитан, не подсумок, не занятия по баллистике, а отсутствие женщин. Черт побери! Нас в казарме свыше тысячи… И вот устраивайся как знаешь!

Мы бурно радовались, когда дочка одного сержанта — глупышка, полуребенок-полуженщина, но явно с порочными наклонностями — попадалась нам на пути и улыбалась в ответ на наши взгляды. Капитан с торжественным видом бесшумно приезжал на велосипеде в половине седьмого утра. Все будние дни мы не знали покоя — ни в дождь, ни в ведро. Выстраивались для смотра, чтобы отдать ему честь, как только он появится. Следом за верховыми шагали под бой барабана с полной выкладкой, обливаясь потом, по направлению к «театру военных действий», то есть топали по аду Мата Гранде. А в эти ранние часы две-три нарядные девушки уже шли к теннисному корту, в белых туфельках, щеголяя смуглыми икрами. Как они прихорашивались, чтобы заманить кого-нибудь из нас!

Ах, проклятая учебная атака! «Ложись! Короткие быстрые перебежки… Захватывайте поле сражения…» Поле сражения, поросшее дроком, было сплошной лужей. К концу дневных занятий нас клонило в сон, многие в аудиториях дремали, но краткая дремота не восполняла сил. А как раз в это время цвет общества прогуливался по плитам мостовой, мы же только облизывались. Красотки, объединившись по три-четыре, ходили взад-вперед с небрежным видом победительниц. Они еще не вышли из-под родительской опеки. Отцы были офицерами. Нашими начальниками. (Когда-то к этому обществу принадлежала Лия. И Жужа.) «Они шли по этой ровной дороге…» Девушкам хорошо было известно, что курсанты этого года уедут, оставив их в тоске и унынии, как было в прошлом и позапрошлом году. Обещание вернуться неизменно нарушалось. Стоило ли в таком случае заводить знакомство? От нашего краткого пребывания в Мафре девушки получали не больше радости, чем дочки начальников станций при виде пассажиров поезда.