Современная португальская новелла

— Рюмку портвейна. Простите, лучше анисовой. — «Добрый вечер. Как поживаете?» Да, надо изобразить галантного вертопраха. «О, идите сюда, присядьте на минутку!» — скажет, наверное, мать. Тридцать молодых девушек! И всех нужно отвергнуть. Хороша вон та, с зелеными глазами! Да и та смуглянка не хуже… И Бинита с голыми загорелыми руками. (Внезапное открытие: Бинита напоминает Жоржетту — такую, какой она была в вечер нашего знакомства, на празднике в Техническом институте). Музыка заиграла снова. Танго, если не ошибаюсь. «Не пройдетесь ли в танце с Лией?» — жду я вопроса. «Нет, нет», — отвечает толпа. Глаза бедняжки взволнованно озирают зал. Может, она сказала: «Я уже обещала этот танец» — имея в виду меня? Должен ли я подойти? Не могу больше выносить эту кошмарную борьбу с самим собой. Две пожилые дамы кланяются мне, шепчут: «Шикарный костюм…» — «Не говоря уж о кольце!» Возвращаюсь в курительную, бросаюсь на софу. Я сам себе противен. Приближается Вояка, но я отпугиваю его резким выкриком:

— Оставь меня в покое! Я устал, нервы шалят.

— Тебе удалось найти даму?

Вот почему десятки наших молодцов были против этого бала «в их честь», но «с бедным выбором богатых девиц». В курительной стоит завеса дыма. Постепенно среди гула голосов я различаю слова преподавателя тактики, лейтенанта Коррейи:

— Не затевай скандала, Виейра. Ведь это наш товарищ. Было бы подлостью…

— Да пока еще ничего не было, уверяю тебя. Но как противиться, черт побери! Не могу. Она прямо вцепилась в меня. Разве ты не замечаешь, как упорно она преследует меня взглядами? Это выше моих сил. Вчера она прислала за мной. Мы беседовали в лагере, далеко за городом. Что же мне делать?

Итак, куда ни глянь, везде нелады и ссоры. Отчаяние Лии добирается до моего убежища в курительной, унижает меня, давит. «У нее не было иного способа вновь меня увидеть. Ухватилась за соломинку. Ослепление любви! Как мне весь вечер терпеть этот груз? (Известно, что равнодушие доводит до грубости). И кто так преобразил толстуху Консейсан? Глазам своим не веришь. И ведь не сиюминутная прихоть: Лия сшила себе платье, а стало быть, готовилась к балу заранее. На деньги Жужи, что за ирония судьбы! И эти две развращены! Дошла ли до них молва о заложенном кольце? Ведь они уже стали притчей во языцех!»

Но в этот миг нас троих уже толкала в пропасть мощная сила. Все свершилось быстро и до ужаса просто — так низвергается лавина в горах. Спустя некоторое время Цыпленок ткнул меня в бок и неуклюже промямлил:

— Кривляка в белом платье ни с кем не танцует. Зачем тогда явилась, я тебя спрашиваю? Придется нам, мужчинам, танцевать друг с другом… Мы как толпа голодных!

— При чем тут я? Пошли ее к дьяволу…

— Тебя надо послать к дьяволу. Иди пропусти рюмочку, может, станет лучше. Считаешь себя неотразимым, так пригласи ее танцевать…

Я лишь улыбнулся. При разговоре был Вояка (с неизменно самодовольной рожей) и многие другие. Я принимаю решение. Одна мысль владеет мной: намять бока Цыпленку. Для начала я ткнул его в живот. И вся муть, накопившаяся в моей душе, сразу рассеялась. Протягиваю руку:

— Ставлю бутылку портвейна…

— Идет! — отвечает Цыпленок. — Если барышня в белом согласится с тобой танцевать…

И выбрал свидетелей пари. Вояка покатывался со смеху. Его багровое лицо сияло в предвкушении дальнейших событий. Иду в зал, подчиняясь какой-то злобной силе. Владел ли я собой? Или ум подвел меня и я превратно толковал значение происходящего? Я охотно отдал бы тысячу бутылок портвейна, лишь бы не быть таким слабовольным и не заключать позорного пари. Ох, стать бы человеком без прошлого, без жизненного опыта, без омраченной совести! Словом, с душой чистой как у новорожденного. Тогда можно было бы смело танцевать с изысканной дамой инкогнито — «с дамой в белом». Но слушайте. Вхожу в зал, где как раз происходит некоторое замешательство. Оркестр умолкает после заключительных аккордов. Неотесанные провинциалы жаждут зрелищ. Скрипач объявляет, выставив крахмальную манишку:

— Вальс «Голубой Дунай» — по желанию публики.

Кое-кто из дам отважился вступить в круг. Белое платье блеснуло, закружилось, словно повинуясь приказу — так качаются в тихой заводи ветки причудливых деревьев. Потом — пьяное идиотское лицо Цыпленка, бутылка портвейна… «Ты меня обставил, мошенник! Поздравляю». И вот уже Лия в моих объятиях. Едва дышит, онемевшая, не смеющая заговорить. Мучительная, скорбная складка губ.

— Хорошо повеселились? — спрашиваю рассеянно.

Вместо ответа Лия посмотрела на меня с недоумением. Слова застряли у нее в горле. Я торопливо пришел на помощь:

— Вы, должно быть, огорчены, что я до сих пор не появлялся?

— Меня уже ничем не удивить. Тому письму не придаю значения…

Снова сбиваюсь с такта. Лия говорит так напыщенно! Все заметили мой промах. Мне стало стыдно. Даю Лии высказаться.