Современная жрица Изиды

— Такъ оно и есть. Поймите сами, о чемъ я говорю — это не трудно. Не заставляйте меня высказаться больше, я сказала совершенно достаточно, чтобы предупредить васъ. Берегитесь — можно запутаться! Елена именно такая женщина — она иногда поступаетъ совершенно наивно, просто глупо; но въ то же время уметъ напустить такого дыму… Еслибы знали вы, какихъ людей она запутывала въ свои сти!

— Однако, вы сказали такъ много, что лучше прямо договорить.

— Нтъ, я ничего не скажу больше! — воскликнула г-жа Y. — Я слишкомъ много сказала, и въ томъ, что я сказала, ужь совсмъ мало іі, на которыхъ я не поставила точекъ, сами поставьте — `a bon entendeur-salut!

— Такъ значитъ — вс эти феномены махатмъ, вся эта дятельность, — только обманъ, обманъ и обманъ! — воскликнулъ я.

— Я молчу! — торжественно произнесла г-жа Y. и дйствительно не хотла больше прибавить ни слова.

Черезъ нсколько мсяцевъ, изъ Россіи, она мн писала, вспоминая этотъ разговоръ нашъ и письменно повторяя снова все, мною здсь сказанное. Письмо это у меня хранится[9].

Вынужденный статьями г-жи Желиховской, которая лучше чмъ кто-либо знаетъ, кого я называю буквой Y., говорить о теософическомъ обществ и его создательниц, я не могу пренебрегать такимъ важнымъ обстоятельствомъ, не могу и не долженъ. Въ цпи доказательствъ теософическихъ обмановъ признаніе г-жи Y., не только словесное, но и письменное, является весьма важнымъ звеномъ.

Я былъ глубоко благодаренъ г-ж Y. за это признаніе, дйствительно произведшее на меня очень сильное впечатлніе и заставившее меня еще строже, еще холодне, относиться къ тому, что было передъ моими глазами. Ослабить мой интересъ къ теософическому обществу и къ самой Блаватской это признаніе не могло — вдь ужь я самъ былъ насторож, вдь я самъ ужь сказалъ себ, что во всякомъ случа не вс феномены Елены Петровны истинны.

Я весьма склоненъ былъ присоединиться къ мннію г-жи Y., что Блаватская — медіумъ, что большинство ея феноменовъ медіумическаго происхожденія. Я уже имлъ случай близко разглядть многихъ медіумовъ и отлично зналъ, что каждый изъ нихъ непремнно производитъ иногда явленія обманныя, но что это еще нисколько не доказываетъ, что вс производимыя имъ явленія — обманны. Вышло что-нибудь необычное само собою — прекрасно, не выходитъ — и вотъ какая-то непреодолимая сила заставляетъ медіума «помочь» явленію, сфокусничать. Я давно уже убдился, что таково общее правило не только профессіональныхъ медіумовъ, но и всякихъ. Чудесное — это такая бездна, которая неудержимо втягиваетъ въ себя, и вс цвты, въ ней растущіе, какъ ядовитые, такъ и безвредные, обладаютъ одинаково опьяняющимъ ароматомъ.

Я ужь и безъ г-жи Y. очень ясно видлъ, что не могу найти у Блаватской и въ ея обществ того, за чмъ первоначально къ ней являлся, но уйти отъ нея пока не было никакой причины — напротивъ, были дв весьма серьезныя причины для того, чтобы не только остаться, но и по возможности сблизиться съ нею и съ ея обществомъ. Что касается этой новой теософіи и ея литературы — вдь я не зналъ еще ровно ничего, значитъ, нужно было хорошенько познакомиться съ этой литературой, съ этимъ ученіемъ и уяснить себ, что въ немъ заключается новаго и что заимствовано изъ источниковъ, уже мн извстныхъ.

Меня, напримръ, крайне занималъ, вмст съ кружкомъ парижскихъ теософовъ, вопросъ о «карм» и о «нирван» въ объясненіи Олкотта, Могини и Блаватской. Да и не одно это. Интереснаго было чрезвычайно много.

Что же касается самой Блаватской, посл бесды съ г-жей Y., я окончательно далъ себ слово — во что бы то ни стало разглядть эту женщину.

Хотя въ Европ и не было еще настоящаго теософическаго движенія, но оно могло развиться не сегодня — завтра (какъ это и случилось). Теперь вокругъ Блаватской собрано нсколько человкъ, черезъ годъ — другой за ней пожалуй пойдутъ тысячи, какъ уже пошли въ Америк и въ Индіи. Что же она такое — эта основательница если не новаго, то во всякомъ случа обновленнаго ученія, которое она пропагандируетъ своими феноменами; что въ этихъ феноменахъ истинно и что ложно, и есть ли въ нихъ хоть что-нибудь истинное?

Меня она, по счастью, во всякомъ случа, не собьетъ съ толку, но вдь даже въ тогдашнемъ маленькомъ кружк парижскихъ теософовъ я видлъ нсколько лицъ, искренно увлекающихся, готовыхъ, очертя голову, кинуться въ бездну, куда заглянуть приглашаетъ ихъ Елена Петровна, поднимая руку, звеня своими невидимыми серебряными колокольчиками и продлывая свои феномены. Вдь если вс эти феномены, вс какъ есть, — одинъ только обманъ — что же такое эта Елена Петровна? Въ такомъ случа это ужасная и опасная воровка душъ!

И она, очевидно, хочетъ всми мрами постараться раскинуть свою паутину какъ можно дальше, она мечтаетъ распространить ее и на Россію. Для этого она и проситъ г-жу Y., проситъ уже давно, нсколько лтъ, помочь ей и совершить преступленіе. Для этого она такъ ухватилась и за меня — конечно, въ подобномъ дл, ей нуженъ человкъ, который много пишетъ и котораго читаютъ.