Совсем как ты

– Ох…

– Ладно, ладно.

– Можно, я с Энди приду?

– Конечно.

– Вот и отлично.

Люси чуть не спросила, какой у этого Энди цвет кожи, но вовремя себя одернула. Не отменять же приглашение, если Энди – белый.

– Итак, – сказала Нина. – Джозеф.

– Да.

– Где ты с ним познакомилась?

– Он тут недалеко работает.

– Недалеко от твоего дома?

– Ну да.

– Ясно. – А потом: – И как у вас складывается?

– Что ты имеешь в виду?

– Отношения с тем, кто работает поблизости? Ты на работе, он на работе…

– А, вот ты о чем, теперь понятно, – выдохнула Люси, понадеявшись, что вывела Нину из замешательства, но та ждала продолжения. – Он работает по субботам.

– Ага. Ясно. Флорист, наверное, или вроде того?

То есть флорист – более подходящая партия, нежели мясник? Таков был подтекст? Торговать цветами элегантнее, нежели мясом? На свой собственный вопрос она ответила. Мясная торговля – занятие малопрестижное.

– Это долгая история.

– Хорошо. В субботу надеюсь услышать ее из первых уст и с ним познакомиться.

Джозеф никогда не получал приглашений на ужин. Бывало, у них дома устраивались застолья в семейном кругу, иногда в расширенном составе, когда каждый старался поддержать разговор и вообще не ударить в грязь лицом. Но до сих пор ему не доводилось сидеть с компанией за столом у кого-нибудь из друзей в отсутствие родичей и закусывать тем, что сварганил кто-то из присутствующих. Не так ли выглядит званый ужин? Он в принципе не возражал, в отличие от некоторых. Джез, к примеру, смеялась бы до колик от одной только мысли, что он проведет вечер с гостями и со своей белой подругой. «Ты что, будешь цедить белое вино и рассуждать о Брекзите? Атас!» А ведь он даже не собирался идти в гости. Он сам, если можно так выразиться, закатывал ужин. И готовился к приему гостей.

С некоторых пор Джозеф вроде как жил одной семьей с Люси и ее мальчишками. Вначале он проводил с ними четыре-пять вечеров в неделю, а теперь и вовсе не ночевал дома; мать уже принимала как данность отсутствие сына и свое одиночество. С Люси она так и не познакомилась и чем больше доставала в связи с этим Джозефа, тем меньше ему хотелось возвращаться домой и с ней видеться. С течением времени он понял, что его, так сказать, нажитое имущество составляют шмотки, которые он уже не носит, игры, в которые больше не играет, и детские книжки, которые не собирается перечитывать. Гардероб его постепенно перекочевал в дом Люси. А поскольку нынче именно там было его жилище, он решил вписаться в ее уклад, включая застолья с незнакомыми ему людьми.

Естественно, прием пищи его не страшил; страшило само мероприятие. Он уже знал, что более чем равнодушен к вину, а за столом выпьет пару бутылок пива, но не более того, чтобы не утратить ясность ума. Но никакая выдержка не поможет ему вести беседу.

– О чем вы будете говорить? – поинтересовался он у Люси, накрывая на стол.

Мальчики были отправлены к Полу с Дейзи, и Джозеф уже скучал. Он был бы не прочь посидеть с ними, а не с гостями – любителями разговоров. Хорошо бы, улучив момент, выйти из-за стола, по-быстрому сыграть с мальчишками в «Фифу», загнать их в койки, а потом курсировать между верхним и нижним этажом в роли наполовину партнера, наполовину бебиситтера. Но сегодня Люси не соглашалась на половинчатость. Или все, или ничего, вот так; хотя «ничего» могло вызвать ненужные расспросы.

– Это заранее не планируется, – ответила Люси.

– Ну, к примеру, в последнюю вашу встречу. О чем тогда шел разговор? О книгах?

– Это тебя отпугивает?

– Есть немного. И кино тоже. Вернее, те фильмы, которые вы смотрите.

– Мы с тобой еще ни разу не сходили в кино. Мне и сказать будет нечего.

– Зато ты много читаешь.

– Да, могу порекомендовать какую-нибудь книгу.

– А мне-то что в это время делать?

– Можешь посоветовать книгу на свой вкус, можешь завести разговор с кем-нибудь другим, а можешь закрыть рот и послушать. Время быстро пролетит.

– А вдруг они заговорят о политике? Мне и тут нечего сказать.

– Ты заставил меня думать о референдуме больше, чем любой из моих знакомых. Им это будет интересно.

– Я от имени других говорить не могу.

– Тебя никто и не попросит.

– Н-да, попадос.

– То есть?

– Так… легкий мандраж.

– А в твоей компании о чем говорят?

– Даже не знаю. Не помню. Что-то само собой всплывает. В «Инстаграме». Увидел – покажи другому.

– Вот и сегодня что-нибудь само всплывет.

– Н-да, попадос, – повторил он.

– Ты умный, интересный парень, – сказала Люси. – Мне всегда приятно с тобой поговорить. И остальным будет приятно.

В постели разговаривать намного легче, подумал Джозеф. Там обязательно надо что-нибудь сказать – и до, и после, иначе все пойдет насмарку. Когда есть секс, разговор сам собой льется. А гостей только ради того и зовут, чтобы пообщаться: разговор иссяк – давайте на выход. Ни тебе секса, ни телефонов, только то, что у каждого в голове.

– Все знают, что тебя зовут Джозеф, – сказала Люси. – Пожалуйста, когда начнут собираться гости, открывай дверь и представляйся, хорошо? Чтобы им было проще освоиться.