Совсем как ты

Но он, конечно, забыл. Вернее, он просто открыл дверь и сказал: «Привет, заходите». Хотел добавить, когда они окажутся в прихожей: «Кстати, меня зовут Джозеф», но опоздал. Фиона тут же затараторила: мол, сдается мне, никакой ты не Джозеф, и сама же расхохоталась, а Джозефу пришлось объяснять, что он взаправду Джозеф; тогда Фиона смутилась, пожала ему руку и, сверля его взглядом, стала приговаривать: дескать, кто бы сомневался. Пит приставил к виску два пальца, изобразил, как стреляет себе в голову, и сказал: «Здорово, дружище».

С приходом следующей пары – это были Нина и Энди – Джозеф уже не оплошал. Нина, гламурная особа, работала в разных журналах и, услышав от него «я – Джозеф», с восторгом пискнула «ВАУ!», а потом отметила, как повезло Люси, да и ему, конечно, тоже. Спутник ее, похоже, задергался. Джозеф рассчитывал, что этот чувак тоже застрелится из пальца и компания, даже не успев сесть за стол, уменьшится на двух человек.

На журнальном столике в гостиной их ждала откупоренная бутылка «просекко»; все расселись в круг – кто на диване, кто в креслах, кто на принесенных из кухни табуретах. Для Джозефа на столике стояло пиво, но бутылку тут же заграбастал Пит. Джозеф вздохнул с облегчением. Ему не хотелось показывать, что он тут наособицу, когда все будут налегать на другие напитки. Он пошел к холодильнику за второй бутылкой.

– Ты за пивом? – оживился Энди.

– Вам тоже взять?

– Да, пожалуйста.

– Хочешь сойти за мачо, – заметила Нина.

– А что, тоже достойный критерий выбора напитков, – не растерялся Энди.

Когда они пересели за обеденный стол и выпили за здоровье всех присутствующих, наступило неловкое молчание. Джозефу не давал покоя вопрос: неужели это из-за его присутствия? Мобильник жег ему ляжку. Раньше у него и в мыслях не было, что телефон для него сродни наркотику, но сейчас ему вспомнилось, как однажды высказался его отец, заядлый курильщик: «Смотрю – в руке у меня бычок, а откуда взялся, сам не знаю». Когда Джозефу становилось не по себе, он – как и все – доставал телефон. Прямо хоть курить начинай. Курильщик может выйти и подымить за домом. Ну или устроиться в такую контору, откуда субботним вечером начальство может запросто выдернуть тебя в Стамбул. Такое раз случилось в магазине. Покупатель, у которого зазвонил телефон, сказал: «Извини, Стив, не могу говорить, я тут мясо покупаю». И тут же переспросил: «В Стамбуле? Когда это случилось?» Потом тот дядька не раз приходил в магазин, и Джозеф всегда рассчитывал услышать, что же приключилось в Стамбуле.

– Ну, рассказывайте: как вы познакомились? – спросила Люси у Нины.

Это был лишний, необдуманный вопрос, который грозил тут же прилететь обратно, и ей пришлось бы рассказывать про магазин органических мясопродуктов, тогда как все присутствующие наверняка занимались интересным и хорошо оплачиваемым делом.

– Энди – фотограф. Он приехал снимать кухню, о которой мне поручили написать.

Джозеф не узрел здесь ничего интересного, но предположил, что это как-никак заработок.

– Вот именно, – сказала Нина. – Сейчас на фрилансе заказов практически нет. И доходы мои остаются на уровне конца девяностых: я тогда только-только завязала с преподаванием. Может, еще придется вернуться в школу.

– О боже. Хорошего мало.

– А у меня даже нет педагогических «корочек», – посетовал Энди.

– У фотографов те же проблемы? – спросил Джозеф.

Ему было странно слышать свой голос, но так или иначе он вступил в разговор и, похоже, задал уместный вопрос, на который Энди ответил по существу. Тогда Джозеф задал ему следующий вопрос, ничуть не хуже первого – так показалось и ему самому, и, похоже, всем присутствующим; застолье шло как по маслу. Когда дело коснулось их с Люси знакомства, ситуация уже была под контролем.

И до него постепенно дошло, как строится общение: застольная беседа – это не экзамен, который спускают сверху. Она, скорее, подобна вмятине на диванном сиденье, с той лишь разницей, что вмятина показывает форму твоих ягодиц, а беседа – форму твоих извилин.

В какой-то момент разговор – правда, короткий – зашел о книгах, но участвовали в нем только Фиона и Люси, а косвенно еще и Майкл, писатель, который летом предоставил в их распоряжение свой загородный дом; то есть женщины больше сплетничали, чем обсуждали явления культуры. Между тем Пит болтал с Ниной о своих детях, а Энди, сидевший рядом с Джозефом, обмолвился, что у него есть абонемент на игры клуба «Лейтон ориент», – как было не спросить его о парнишке, который недавно пробился в основной состав, – тот приходился младшим братом школьному приятелю Джозефа.

В какой-то момент зашел разговор и о Брекзите. Джозеф понял, что эту тему придется терпеть, пока не улягутся страсти. Все присутствующие согласились, что страна оказалась на грани хаоса и будет расплачиваться за свою ошибку еще долгие годы; все это Джозеф слышал не раз. Но тут Фиона полюбопытствовала: а сам-то он как проголосовал?

– Стоп, – вмешался Пит, – такие вопросы задавать некорректно.