Совы в Афинах

Еще одна маленькая убогая ферма, на этот раз с полуразрушенным сараем. До дома Эразинидеса всего пара стадиев - если я на правильном пути. Я думаю, что да. Зевс, я надеюсь, что да. И тогда Соклей забыл о пчелах, о меде, об Эразинидах - обо всем, кроме собаки, лающей, как волк, когда она вприпрыжку приближалась к нему. Он тоже был ненамного меньше волка и не был укротителем.

Осел издал пронзительный рев, который Соклей простил. Он вырвал поводок у него из рук и бросился бежать. Собака, однако, не обратила на это никакого внимания. Собака хотела Соклея. Может быть, она думала, что он пришел ограбить ферму. Или, может быть, она просто жаждала отведать человеческой плоти. Он бы не удивился, не из-за этих огромных желтых зубов и широкого красного рта, из которого текли слюни.

Если бы он побежал, как осел, собака повалила бы его сзади. Только его уверенность в этом удерживала его от того, чтобы развернуться и убежать. Вместо этого он приготовился, подняв палку, которую взял, чтобы побить осла. Один шанс, сказал он себе. Это все, что я получаю.

Собака с лаем бросилась на него. Он размахнулся изо всех сил - и попал ей прямо в кончик носа. Эти устрашающие, глубокие завывания сменились, как по волшебству, воплями агонии.

“Сюда, ты, оскверненное чудовище!” Крикнул Соклей. “Посмотрим, как тебе это понравится!” Он снова ударил пса, на этот раз по ребрам.

Теперь, взвизгнув, собака побежала от Соклея быстрее, чем бежала к нему. Теперь, разъяренный, он побежал за ней. Когда он увидел, что не поймает его, он наклонился, поднял камень и бросил его. Он попал собаке в зад и вызвал еще один пронзительный вой боли.

“Сейчас же сюда! Что, по-твоему, ты делаешь?” Фермер вышел из дома, размахивая посохом.

“Прогоняю твою ненавистную богами собаку”. Соклей снова поднял свою палку. Он был достаточно зол, чтобы быть готовым к драке, если бы противник захотел ее. “Вот что ты получишь за то, что позволишь монстру разгуливать на свободе. Если он снова нападет на меня на обратном пути в Афины, я убью его”.

Множество мужчин были свирепее его. Но он был крупнее большинства и лишь вдвое моложе фермера, чьи жидкие волосы и борода были седыми. Мужчина погрозил ему кулаком, но затем ретировался в свое жилище. Собака выглянула из-за развалин сарая. Похоже, он не хотел больше иметь ничего общего с родосцем, что полностью его устраивало.

Он вернулся за ослом, который без его руководства двигался быстрее, чем когда-либо с ним. Похоже, он не считал его героем за то, что отогнал собаку. Вместо этого он мог бы обвинить его в том, что он вообще приблизил его к собаке. Он пошел дальше, вверх по западному склону горы Химеттос,

“Это ферма Эразинида, сына Гиппомахоса?” - крикнул он мужчине, срезавшему сорняки мотыгой.

Фермер ткнул большим пальцем вверх по дороге. “Следующая ферма в гору, незнакомец, по левой стороне дороги”.

“Спасибо”. Соклей тащился дальше. Как и, к несчастью, осел. Ферма Эразинидиса была заметно зеленее, чем те, мимо которых он проезжал. Вскоре он понял почему; источник бил из расщелины в скалах в нескольких локтях от фермы. Каналы вели воду туда и сюда.

Соклей опустился на колени у ручья, чтобы вымыть голову и руки, сделать глоток и напоить осла. Когда он поднялся на ноги, с его бороды капали капли, коренастый мужчина средних лет вышел из сарая и сказал: “Привет, друг. Сделать что-нибудь для тебя?”

“Вы Эразинидес?” Спросил Соклей. Фермер опустил голову. Соклей назвал свое имя и сказал: “Врач Ификрат сказал мне, что он покупает свой мед у вас. Я хотел бы сделать то же самое”.

“Ификрат - хороший человек. Он не думает, что знает все, как это делают некоторые врачи”, - сказал Эразинидес. “Откуда ты, друг, говоришь на таком... интересном греческом? Звучит как дорические стихи, которые ты слышишь в трагедии”.

“Я с Родоса”, - ответил Соклей. Он знал, что на его акцент сильно повлиял аттический. Ему было интересно, что бы Эразинид сказал о том, как говорил Менедем. “У вас есть мед на продажу?”

“О, да”. Но афинянин, казалось, не спешил торговаться. “Девять кораблей с Родоса, под командованием Тлеполемоса”, - пробормотал он: не совсем цитируя Каталог кораблей из Илиады , но показывая, что он это знал. “Как ты думаешь, тогда родосцы тоже говорили странно?”

“Я не знаю, наилучший”, - ответил Соклей. Эразинидес, очевидно, хотел поболтать, прежде чем приступить к делу. Деревенские жители часто так поступали. “Вы знаете, мы считаем наш акцент обычным, а все остальные странными”.

“Это факт?” Смех Эразинидиса показал, что если это и был факт, то забавный. “Должно быть, из-за того, что я был далеко от Афин, я полагаю”.

Учитывая нынешнюю известность Афин, в его словах был смысл. Но он был из тех, кто сказал бы то же самое, если бы жил в Фессалии, где был свой собственный захолустный говор. Соклей сказал: “Обычай - царь всего” - поэтическая истина Пиндара, процитированная Геродотом. Пчелы жужжали вокруг клеверной грядки рядом с сараем Эразинидов. Указав в ту сторону, Соклей спросил: “Вы собираете свой мед у диких пчел или держите собственные ульи?”