Создатели

Он посмотрел на незнакомую женщину, которая вела его машину. Люсия велела ему следить, не появится ли дорожная полиция или отряд национальной гвардии, а после всю дорогу молчала. Она на полную громкость включила музыку, кажется, Моцарта. Руперт не разбирался в классике.

Руперт предполагал, что Люсии двадцать с небольшим, на пару лет меньше, чем ему самому. Она выглядела примерно ровесницей Мэдлин, но точно определить было трудно. Темные глаза и длинные прямые черные волосы выдавали в ней латиноамериканку или индианку. Общество притесняло таких людей. Руперт немного нервничал из-за этого. Что если он случайно скажет что-нибудь обидное для Люсии и она набросится на него? У нее был строгий и серьезный вид: она явно пережила немало долгих ночей в темных и опасных трущобах.

– Ты часто это делаешь? – спросил наконец Руперт.

– Что? – Она чуть приглушила радио.

– Наш приятель сказал, что ты главная, когда вы забираете людей. Ты часто это делаешь?

– Время от времени. – Она пожала плечами, заглянув в зеркало заднего вида. На шоссе никого не было. – Стоит проделать это однажды, и тебя считают специалистом. Люди начинают просить помощи. Они сами решили, будто я в этом разбираюсь.

– Как ты с ними связалась?

– С кем?

– С этой… Организацией. Это же организация.

– Да нет. Я имею в виду, у нас нет названия, логотипа, мы не проводим встреч. Ничего такого. Департамент раскрывает любые организации. Затем устраняет лидеров и передает список членов бригадам освобождения.

– Значит, бригады все-таки работают на Департамент террора? В новостях мы всегда называли их добровольцами.

– Чушь собачья. Это военизированная организация, которую финансирует государство. Ты с какой планеты?

– С той, откуда мы только что сбежали.

– У нас нет организации, – заявила она. – Мы просто иногда видимся. Стараемся выжить. Со временем узнаешь, к кому обратиться за фальшивыми документами, кто умеет взламывать системы безопасности.

– Как вы у меня дома?

– Твои ворота мы тоже взломали. Один друг сделал мне этот пульт. Он годится для большинства жилых районов со стандартной системой, такой, как твоя. Еще можно вскрыть кое-какие алкогольные магазины.

– А чем вы занимаетесь в свободное от похищения журналистов время?

– Выживаем. – Она пристально взглянула на него. – Встречаются настоящие идеалисты-радикалы, но они не могут договориться между собой. Большинство из нас просто скрываются от агентов или по их милости потеряли близких. Департамент террора сам наживает себе врагов. Мы помогаем друг другу. Иногда появляется возможность сделать что-то важное. Как, например, у тебя.

– Что-то не похоже на революцию.

– А ты рассчитывал на революцию? Никому не хочется быть повешенным на футбольном поле. В любом случае информация – самое мощное оружие. Уж ты-то знаешь.

– Потому что работаю в новостях?

– Ты называешь это новостями?

– Я зачитываю то, что мне говорят.

– И тебя ничего не смущает?

– Конечно, я не этим хотел заниматься. Я хотел быть… Хотел заниматься прямо противоположным.

– Но работу не бросаешь.

– Другой работы нет. Журналистики, которая меня интересует, больше не существует. Я не мог найти другого занятия.

– Но ты отлично устроился. Роскошная машина. Дом в Бель-Эйр.

– Сейчас Бель-Эйр уже не тот.

– Большинство людей в мире живет в картонных хижинах.

– Да… – Руперт окинул взглядом бесконечную темноту пустыни с зарослями кактусов и редкими остролистыми юкками. Ему нравились эти места. Он хотел ехать и ехать, никогда не останавливаясь. – Да, знаю, просто я об этом не задумывался. Странно, как через некоторое время мозг отсекает такие вещи.

– Прошу прощения за причиненные неудобства.

– Ты меня уже ненавидишь?

– Я ненавижу тебя с тех пор, как в первый раз увидела на экране. Ты лжец. Ты пересказываешь их вранье, да еще и улыбаешься.

– Не я пишу тексты. Это просто работа.

– Для тех, кто их пишет, это тоже просто работа, – сказала Люсия. – И для тех, кто придумывает новости, это тоже просто работа. И те, кто планирует пропаганду, всего лишь делают свою работу. Это огромная система, и никто вроде бы не виноват. Все просто делают свою маленькую работу.

– Я знаю, но…

– Ничего ты не знаешь! Без пропаганды люди никогда не согласились бы на все это.

– Не я, так кто-то другой занимался бы этим.

– Ты прав. Я тебя действительно ненавижу. Я всех вас ненавижу. Вы наживаетесь на чужой крови, а потом просто пожимаете плечами и улыбаетесь. Это не ваша вина, кругом море свежей кровушки, а вы только пригубили. Да и к тому же, это кровь латиноамериканцев, азиатов, арабов, африканцев. Они ведь не настоящие люди, их можно мучить и убивать ради наживы. Правда?

Руперт промолчал.

– Знаешь, сколько человек ваша машина уничтожила только в этом веке?

– Наверное, тысячи.

Она закатила глаза.

– Ты идиот.

– Я тебя предупреждал.

Люсия резко повернулась к нему и сверкнула глазами.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь нас одурачить.

– Нет.

– Я убивала мужчин покрепче и пострашнее тебя.

– Верю.

– Раньше я мечтала перерезать тебе глотку, – сказала она. – Каждый раз, когда смотрела новости.

– А кого потеряла ты? – спросил Руперт.

– Что?