Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

Темой для сплетен и комментариев стали все стороны жизни Байрона, даже его домашние питомцы, - за время пребывания в Италии он собрал целый зверинец: «десять лошадей, восемь громадных собак, три обезьяны, пять кошек, орел, ворон и сокол; и все они, кроме лошадей, ходят по дому, в котором то и дело раздается шум от их постоянных ссор, будто они в нем хозяева», как писал Шелли [3]. В 1824 году Байрон перебрался в свою любимую Грецию, где в том же году умер от лихорадки. Столь творческая, продуктивная и вместе с тем роскошная жизнь сделала Байрона невероятно знаменитым во всем мире. Смерть его стала немалым горем для писателей и поэтов. Теннисон позже вспоминал: «Мне было четырнадцать, когда я услышал о его смерти. Мне показалась она страшным бедствием; помню, я выбежал за дверь, сел и, громко крича, написал на песчанике: «БАЙРОН МЕРТВ!» [4].

Поэзия его была популярна не только в Британии, но и в Германии, Франции и Америке, и, несмотря на его печальную известность и окружавшие его скандалы, его друзья и литературные обожатели хранили ему страстную преданность, возведенную почти в культ. Именно этот культовый статус впоследствии повлиял на отношение к его личным бумагам.

В течение всей карьеры Байрона как автора его труды становились известны общественности благодаря лондонскому издательству «Джон Мюррей». Основанное в 1768 году первым Джоном Мюрреем, оно просуществовало под последовательным руководством семи человек, носивших то же имя, до 2002 года, когда из частного издательства оно стало частью издательской группы «Hachette». До продажи фирмы издательство располагалось в красивом здании по адресу Олбемарл-стрит, 10, недалеко от площади Пикадилли. Это здание до сих пор используется для литературных встреч, и все так же можно подняться по изящной, но скрипучей лестнице на второй этаж, по-прежнему заставленный книжными полками. Над камином висит портрет Байрона. Когда стоишь в этой комнате, возникает ощущение, будто только что завершилась беседа издателя с автором [5].

Джон Мюррей II был выдающимся издателем, принимавшим верные решения о том, каких авторов публиковать и как отражать настроения того времени с помощью авторов, положение которых упрочилось благодаря издательству в начале XIX века, таких как Джеймс Хогг, Сэмюэль Тэйлор Колридж и Джейн Остин. Особенно близкие отношения Мюррей поддерживал с Байроном, хотя и в них имелись взлеты и падения; испытывавший нужду писатель часто обращался к издателю за советом, поддержкой и денежными средствами. В 1819 году, в период общественных дебатов вокруг «Дон Жуана», писатель отдал рукопись своих личных мемуаров своему другу Томасу Муру, ирландскому автору, жившему тогда в Англии, попросив распространить ее среди любых друзей, которых Мур сочтет «достойными того». В числе прочитавших мемуары были Перси и Мэри Шелли, ирландский поэт Генри Латтрел и романист Вашингтон Ирвинг, а также друзья Байрона, такие как Дуглас Киннэрд и леди Каролина Лэм. Зная, что у Мура серьезные долги, Байрон позднее предложил ему продать рукопись с поручением опубликовать ее после смерти автора. В 1821 году Джон Мюррей согласился заплатить Муру вперед при условии, что тот подготовит мемуары к публикации. Критическое значение имело то, что при этом Мур сам стал владельцем рукописи [6].

После того как в мае 1824 года стало известно о смерти Байрона, эти мемуары приобрели совсем иной статус. В узкий круг читавших их друзей Байрона не входили его близкие родственники. Вскоре возникли серьезные разногласия между теми, кто считал, что мемуары следует опубликовать, и теми, кто (как, например, Джон Кэм Хобхауз, один из друзей Байрона, и сам Джон Мюррей) полагал, что это может внушить публике столь сильное отвращение с моральной точки зрения, что репутация Байрона и переживших его родственников может понести непоправимый ущерб. Уильям Гиффорд, редактор влиятельного «Quarterly Review», считал, что мемуары «достойны лишь борделя и в случае их публикации могут в определенной степени замарать доброе имя лорда Байрона» [7].