Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

Те, кто не возражал против публикации мемуаров, возможно, руководствовались прибылью, которую могли получить. Мур пытался расторгнуть договоренность с Мюрреем, решив, что сможет заработать больше, отдав рукопись другому издателю. Джон Кэм Хобхауз знал, что Мур пытается опубликовать рукопись с максимально возможной для себя выгодой, но считал, что решать вопрос о публикации должны родственники Байрона. Хобхауз был не одинок в своем мнении. 14 мая 1824 года он писал в своем дневнике: «Я обратился к Киннэрду, который любезно написал письмо Муру, предлагая тому две тысячи фунтов за гарантию, что рукопись будет передана семье лорда Байрона, в чьих бы руках та сейчас ни находилась, - фактически за то, чтобы рукопись эта была уничтожена» [8]. Дуглас Киннэрд, еще один близкий друг Байрона, которому поэт доверил вести свои дела, занимался его финансами после того, как тот в последний раз в 1816 году покинул Англию. Поставленный этим письмом в непростое положение, Мур, до этого стремившийся опубликовать мемуары ради личной выгоды, начал колебаться, предложив «избранному кругу людей» решить судьбу рукописи. Мюррей также хотел, чтобы мемуары были уничтожены, а Хобхауз убеждал его просмотреть свою собственную переписку с Байроном и уничтожить все компрометирующие его письма. К счастью для нас, Мюррей не поддался этому совету.

Ситуация достигла критической точки в понедельник, 17 мая 1824 года. Мур и его друг Генри Латтрел попытались напрямую обратиться к людям, ведшим дела сестры Байрона и его вдовы, Роберту Уилмот-Хортону и полковнику Фрэнку Дойлу Они договорились встретиться на Олбемарл-стрит, 50, в резиденции Джона Мюррея, в одиннадцать утра. Все собрались в гостиной, и вскоре, наряду с обсуждением главного вопроса о судьбе рукописи, посыпались личные оскорбления, включая обвинения в попрании джентльменской чести. Наконец Мюррей принес документ вместе с его копией, сделанной Муром. Что произошло дальше, точно неясно, но рукопись в итоге порвали в клочья и сожгли в камине в гостиной.

Сожжение наверняка заняло некоторое время, поскольку рукопись насчитывала не менее 288 страниц (нам известно об этом по сохранившемуся переплету копии с оставшимися в нем пустыми страницами, которые начинаются с 289-й). По имеющимся сведениям от участников уничтожения рукописи, с этим в конце концов согласились Уилмот-Хортон и Дойл, действовавшие от имени Августы и Аннабеллы, хотя, похоже, непосредственного разрешения они не давали. Несмотря на то что Мюррей был законным владельцем рукописи, он не стал препятствовать ее уничтожению, хотя вполне мог (по просьбе Мура или без таковой).

Как Мюрреем , так и Хобхаузом , вероятно, двигали смешанные чувства. Хобхауз, недавно избранный в парламент, мог быть озабочен защитой собственной репутации. Оба могли завидовать, что поэт доверил свои мемуары Муру, а не им. Для Мюррея немалую роль играло также повышенное чувство его собственного положения в обществе - заняв сторону семьи Байрона, он, возможно, пытался представить себя скорее джентльменом, чем торговцем. Моральное бремя случившегося наверняка было для Мюррея не менее тяжким, но ему приходилось сопоставлять кратковременную коммерческую выгоду от издания мемуаров с потенциальным ущербом, который могла причинить ему сомнительная с моральной точки зрения публикация. Издательство Джона Мюррея еще пребывало во младенчестве, и оно могло выжить лишь благодаря сочетанию благоразумия и риска. В данном случае риск проиграл [9]. Кое-что о том, насколько друзья Байрона заботились о будущем, стремясь держать историю под контролем, говорит тот факт, что с тех пор, как оригинал мемуаров сгорел в камине на Олбемарл-стрит, 50, не обнаружилось больше ни одной их копии.

Уничтожив мемуары Байрона, его друзья приняли радикальное решение ради спасения его репутации, но подобного рода решения могут принять иной оборот, и близкие друзья писателя могут иногда пренебречь желаниями своего друга. Писатель Франц Кафка оставил распоряжения, очень похожие на оставленные Вергилием, своему душеприказчику Максу Броду который, подобно Барию, решил ослушаться друга. Кафка теперь считается одним из величайших и самых влиятельных писателей всех времен.