Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

Соответственно, стоявшая перед Бродом дилемма была ясна: исполнить ли последнее желание друга или сохранить его литературное наследие для более широкой аудитории, что, как он знал, порадовало бы Кафку? В конце концов Брод предпочел ослушаться умершего. В свою защиту он заявлял, что Кафка наверняка знал, что Брод не решится, - будь его намерения по-настоящему серьезными, он попросил бы уничтожить бумаги кого-то другого. Брод был полон решимости обеспечить Кафке место в литературе, которого, по его мнению, тот заслуживал, но никогда не понимал этого при жизни. Брод также осознавал то, что Ларкин позднее называл «магическим» свойством рукописей, и намеревался использовать их с целью создать Кафке литературную репутацию. В одном из рассказов (возможно, в отношении Кафки лучше подходит слово «легенда») Георга Лангера упоминается о визите некоего писателя к Броду в Тель-Авиве в 1940-е годы. Писатель приехал взглянуть на рукописи Кафки, но ему помешало отключение электричества. Даже когда электричество наконец восстановили, Брод отказался предоставить писателю возможность увидеть рукописи. Жесткая опека Брода над архивом, его усилия по публикации произведений Кафки и изданная им в 1937 году биография Кафки помогли создать вокруг этого автора удивительную литературную ауру (по крайней мере, сперва в немецкоговорящих литературных кругах) [16].

В 1925 году Брод отредактировал «Процесс» и договорился о его публикации в берлинском издательстве «Die Schmiede», а также отредактировал незавершенную повесть, которую издатель Курт Вольф выпустил под названием «Замок» («Der Schloss») в 1926 году. В 1927 году вышел также роман «Америка» («Amerika»), «законченный» Бродом по рабочим бумагам Кафки. За ними последовали другие произведения, требовавшие более существенной редакторской и составительской работы, на основе сохранившихся дневников и писем, и все это стало возможным лишь потому, что Брод физически владел данными материалами. Много места они не занимали, но позволили посмертно создать целую карьеру, обеспечив Кафке репутацию одного из величайших прозаиков современности.

С 1930 года начали появляться английские переводы, сделанные супружеской парой шотландских литераторов Эдвином и Уиллой Мьюир. Среди первых читателей на английском были Олдос Хаксли и У. X. Оден, с энтузиазмом продвигавшие творчество Кафки, как и многие европейские писатели, особенно Вальтер Беньямин и Бертольд Брехт, помогавшие создавать репутацию Кафки в межвоенные годы. Если бы Брод не ослушался своего друга и уничтожил его архив, мир лишился бы одного из самых оригинальных и влиятельных литературных голосов XX века.

Архив Кафки, сохраненный Бродом, пережил многочисленные опасности. В 1939 году, когда нацисты готовились войти в Прагу и установить свое антисемитское правление, Брод покинул город на одном из последних поездов с набитыми бумагами чемоданами. В 1960-е годы, когда во время арабо-израильского конфликта возник риск бомбардировки города, где хранились бумаги Кафки, Брод решил переправить их в банковское хранилище в Швейцарии. Сейчас они в основном находятся в трех местах - по большей части в Бодлианской библиотеке в Оксфорде, а также в Немецком литературном архиве в Марбахе, Германия, и Национальной библиотеке Израиля в Иерусалиме. Все три организации совместно работают над сохранением и предоставлением в пользование выдающегося литературного наследия Кафки.

Этика принятия решений об «опеке» над великими литературными трудами сложна и трудна. Преднамеренное уничтожение исходящих писем Томаса Кромвеля стало спланированным актом политической целесообразности для защиты его самого и его приближенных. Но в итоге наше представление об этой ключевой исторической фигуре значительно пострадало (пока Хилари Мантел не заполнила пробел смесью воображения и научных данных в своей трилогии[19]). Сожжение мемуаров Байрона вполне могло спасти его преданных читателей от шока и отвращения, но спустя века загадочность этого утраченного труда, возможно, лишь укрепляет его репутацию как опередившего свое время писателя, чья жизнь не менее важна, чем его творчество. Немало времени потребовалось и для того, чтобы оценить, насколько способствовало репутации Кафки спасение его архива. Лишь относительно недавно судьбоносное решение Брода было признано крупным вкладом в сохранение мировой культуры. Можете представить нашу культуру без «Процесса» или «Превращения»? Порой необходима смелость и предвидение «частных» опекунов типа Макса Брода, чтобы гарантировать, что мир и дальше будет иметь доступ к великим творениям цивилизации.

Глава 7 Дважды сожженная библиотека