Сожженная земля [СИ]

Валун, загораживающий лаз в землянку Игмухарасси, был сдвинут в сторону, но возле холма никого не было. Долан и его спутницы наблюдали за холмом из-за деревьев. Вскоре откуда-то с восточной стороны раздался знакомый вопль:

— Вирубасюуууунчик! Неси мешок! Пора!

Мертвая женщина выбралась из землянки и обогнула холм. Некоторое время наблюдатели слышали нечленораздельные звуки, которыми некромант сопровождал неведомые действия. Серена спросила шепотом:

— Почему эта женщина так выглядит?..

— Она мертва, — с горечью пояснила Риниэль. — Это фея. Когда-то была феей. Маэлад. Я жила с ее дочерью Ираис. Мы были вместе заточены в плену у Придворного Мага. Хорошо, что Ираис не видит мать… Как они сделали с ней такое?! Как они сумели убить фею?

На глазах девушки выступили слезы. Серена слушала ее в ужасе. С каждым словом на лице Долана проступали вина и сожаление.

— Я не хотела верить Ираис, — продолжала Риниэль. — Называла ее плаксой. А теперь я вижу ее мать своими глазами. То есть, это, во что они превратили ее мать… Что они с тобой содеяли, сестра Маэлад…

Долан сглотнул.

— Прости, Риниэль. Если сможешь.

— Ты в этом участвовал?!

— Я был в Распете, где они держали ваших матерей. Я не видел их, но знал, что их содержат там.

Глаза Риниэль вспыхнули. Она не успела ответить — некромант вышел из-за холма и посмотрел в их сторону.

— Кто вновь посмел покой наш потревожить? Кому чесотки мало и парши? Сейчас добавлю вслед! Моя то женщина, безмозглые созданья!

Долан выступил навстречу, Риниэль за ним. Серена осталась в кустах, не осмеливаясь показаться страшному старику.

— То снова вы! Доволен ли женой своею, смертный? Признала ли она тебя? Простила, что вырвал с троп посмертных, обратно к телу привязал?

— Ты знал?! — вырвалось у Долана гневно. — Ты знал, что она не простит? Что не захочет быть в чужом теле?

Старик скрипуче хохотнул.

— Подумай сам. Кому охота свободу, бестелесность и единство душ менять на смертный прах? Живой боится смерти. Распада плоти и гниения страшится он. А мертвый? Желает ли вернуться обратно в слизь да в запах, в испражненья? Когда постиг он бытие вне тела, вольный слиться с другими душами, парить в пространстве беспредельном? Менять сие на смертный мир любой душе противно.

— Зачем ты предложил мне совершить насилие над Аделией?! Над феей?!

— Хотел жену вернуть ты. Подсказал я способ. Ты решил.

Долан шагнул к некроманту, стискивая могучие кулаки, словно готовился ударить хилого старика.

— Почему ты не предупредил?! Почему не сказал, как она чувствует себя там? Каково ей будет здесь?

— А ты спросил? Ты стал бы слушать? Разве раньше не говорил я, чем станет оживленный труп? Ты слушал? Ты захотел узнать детали, обдумать, взвесить, чтобы с ходу решения не принимать?

Долан отступил назад и разжал кулаки.

— Прости меня, мастер. Ты прав. Вина моя и только моя. Я должен был спросить тебя. Прошу тебя, проведи обратный ритуал. Освободи Аделию и верни фее ее сущность.

Некромант рассмеялся.

— С чего ты взял, что есть обратный ритуал? Об этом тоже не спросил ты. Душа останется привязанною к телу, покуда не умрет оно своею смертью. А коли тело то бессмертной фее принадлежит, останется оно нетленным и прекрасным.

Риниэль стремительным вихрем налетела на некроманта, свалила его на землю и крикнула, придавливая его туловище хрупкими и невероятно сильными кулачками:

— Лжец! Освободи душу, или я…

— Что ты? — проскрипел старик, извиваясь на земле. — Дочь Элезеума, что сделаешь ты мне?

Риниэль бессильно прошипела, скатываясь со старика. Игмухарасси проворно вскочил, злорадно ухмыльнулся.

— Свыкайся, фея, с новою душою. Отныне вам поочередно владеть сим телом. Коли не желает душа вторая власть себе прибрать. Пока… Глядишь, войдет она во вкус, все меньше станет ходить в небытие, все чаще оставаться в сознании! А ты готовься, привыкай к небытию! Ведь рано или поздно ты там останешься навек!

Риниэль с силой пнула некроманта под колено, тот истошно взвыл и снова рухнул на землю. А вместе с ним сполз на землю и Долан, словно подкошенный невидимым ударом. Он закрыл лицо руками, в ужасе и отчаянии от осознания, что же он натворил. Серена смотрела на всех троих — четверых, включая безмолвную Вирубасинью-Маэлад, — с непониманием и страхом.

Некромант поднялся с земли и проговорил, хитро поглядывая на Долана:

— Есть способ еще один. Я не сумею душу от тела отвязать… Но попытаться могу ее к другому телу привязать. На сей раз к смертному. Чтоб не осталась твоя возлюбленная в теле навек. Чтобы она освободилась, когда оно умрет. Ты сможешь убить его хоть в сей же миг. И так ее освободить.

У Долана трещало в голове, он с трудом понимал слова жуткого старика. Зато Риниэль поняла все с полуслова и шагнула к Серене, загораживая собой девушку. Вслед за ее движением Долан тоже обернулся к обеим девушкам — фее и смертной. Риниэль встретилась с ним взглядом.

— Ревин, такого она никогда тебе не простит. Ты хочешь, чтобы Аделия, уйдя на Путь, запомнила тебя как убийцу? Думаешь, она захочет освободиться такой ценой?