Сожженная земля [СИ]

В одной из спален дворца обитали два человека, кого бракосочетание на берегу, благословление богини и общая радость повергли в отчаяние. Они не были парой влюбленных, их не ждала страстная ночь любви. Они были подругами, разлученными каждая со своим мужчиной. Одна из них — по собственной воле.

Эдера знала, где заключен Кэрдан. Жа'нол, которая заправляла всем во дворце, сразу сообщила ей, что Кэрдан находится в тюремных казематах. Она предупредила, что страже дано распоряжение беспрепятственно пропускать ее с детьми к мужу, если у нее будет на то желание. «Мы не собираемся препятствовать воссоединению феи с Избранным», — сказала Жа'нол с двусмысленной улыбкой, и Эдера с трудом удержалась, чтобы не размазать эту улыбку кулаком по холеной физиономии.

Она ни разу не спустилась в тюремные казематы. Нить Вязи, ставшая совсем короткой, саднила в уголке сердца. Эдера не поддавалась. Сейчас, когда Кэрдан находился совсем рядом, Пустота была не такой непреодолимой и давящей, а вполне терпимой. Иногда получалось и совсем забыть о ней в общении с другими феями и даже с Ветарией. Любопытство, жажда знаний и общество таких же, как она, целительно действовали на фею воздуха.

А еще были дети и забота о них. Хотя иногда Эдере казалось, что малыши, особенно Кариэль, укоризненно смотрят на нее, будто спрашивают: «Мама, где папа?!» Полная чушь, конечно. Фантазия, наваждение Вязи. Рози и, как ни странно, Франек, помогали Эдере заботиться о близнецах. Даже сама Ветария иногда играла с ними. Забавно было смотреть на нее в такие минуты. Великий Магистр превращалась в шаловливую хулиганистую обезьянку. Малыши смеялись и радовались так, как матери ни разу не удалось их развеселить. Сложно развеселить кого-то, даже младенца, когда на душе лежит тяжесть.

Сейчас Эдера тоже кормила и укачивала детей в унылом расположении духа. Розали была еще мрачнее. У нее имелась на то причина. После возвращения во дворец она ни разу не встретилась с Че наедине. Зато постоянно видела его рядом с какой-нибудь придворной дамой, искрящейся азартом и возбуждением. Козел попал в огород. Получив широкий выбор, сероглазый убийца потерял интерес к ученице Жа'нол. Розали отчаянно не доставало его жестоких ласк.

— Эдди, а чем мы с тобой хуже Лаэ с Келитаной? Давай попробуем как они, а? Я умею с девушками! Что мы тут сидим и куксимся, когда все во дворце любятся!

— А в глаз? — угрюмо предложила Эдера, не оценив шутку. — Еще одной Вязи мне не хватало, да еще с тобой!

— Зануда, — расхохоталась Розали.

Эдера вдруг подняла руку и цыкнула.

— Что это? Слышишь?

Розали прислушалась. За стеной играла музыка, но какая-то странная. Никогда на Ремидее не слышали таких инструментов, да и языка, на котором пели неведомые исполнители. Розали и Эдера были готовы поклясться, что в покои не входил никто, кроме Веты и Франека, занимавших соседнюю спальню. Но голоса точно принадлежали не им. Заинтригованные девушки выглянули из-за двери. Эдера, влекомая любопытством, подкралась к соседней спальне и заглянула в замочную скважину. Дверь тут же распахнулась, и фея едва не упала на Великого Магистра — растрепанную, с румянцем на щеках и возбужденным блеском в глазах.

— Подглядывать нехорошо, Адеир. Тебя в монастыре не учили?

Она погрозила ей пальцем и захлопнула дверь. В то же мгновение все звуки в спальне пропали. Исчез свет, лившийся из замочной скважины. Похоже, магистр магически заблокировала спальню от посторонних глаз и ушей.

— Не больно-то надо, — фыркнула Эдера и вернулась к себе. Розали хихикнула.

— Трахаются они там, и так ясно. Эдди, ну давай попробуем! Мы с тобой сегодня, наверно, единственные, кто не трахается!

— Сейчас в ухо тебе трахну так, что звездочки полетят. Иди к своему магистру, она тебе обрадуется.

Розали скептически фыркнула. За все эти дни она ни разу не видела, чтобы кто-то посторонний входил в спальню Веты и ее Франека. Кажется, магистр и ее ученица Жа'нол предпочитали в постели разные развлечения.

Что же происходило в соседней спальне, что скрылось от глаз и ушей любопытных девочек? Если бы им каким-то чудом удалось проникнуть сквозь магический заслон Ветарии, им предстало бы престранное зрелище. На изящном секретере стоял прямоугольный ящик, а на нем вращалась идеально круглая пластина диаметром двенадцать дюймов. От ящика вверх поднималась изогнутая воронка, и из нее лился звук, который заинтриговал девочек. Два мужских голоса пели на языке, сильно напоминавшим древнеремидейский магический, в сопровождении громких и резких инструментов.

Под эту музыку Ветария задорно выплясывала в середине комнаты, а Франек развалился на кровати и смотрел на своего магистра — благостно и умиротворенно. Пританцовывая, Ветария подпевала: